Я медленно иду к ванне, параллельно наблюдая за тем, чтобы он оставался на месте и не пытался приблизится ко мне. Он не двигается. Не отрывая от него взгляда, а потом перебрасываю обе ноги через бортик, потому что они скованны кандалами. Когда я медленно опускаюсь в ванну, кандалы брякают о ее дно. Я сижу неподвижно, наблюдая за тем, как он смотрит на меня.
— Другие времена, — бормочет Брреннус.
Он отходит от ванны, и прислоняется к дальней стене комнаты, будто бы случайно наблюдая за мной.
Я прищуриваюсь.
— Что ты имеешь ввиду? — с подозрением спрашиваю я.
— Я имею ввиду, ты просто избавилась от своей одежды… я подумал, что таким образом ты пытаешься соблазнить меня, но ты поступила полностью наоборот. Ты не пытаешься напасть, не выставляешь напоказ свою красоту…, - с соблазнительной улыбкой отвечает он. Я чувствую облегчение, потому что думала, что он спросит меня, почему я не попросила его раздеть меня. Это убеждение развеялось с его следующим заявлением. — Это потрясающе сексуальный контраст.
Задержав дыхание, я опускаюсь под воду, и остаюсь там так долго, насколько хватает сил. Когда я выныриваю, он все еще здесь.
— Ты обещал мне, что, если я не буду бороться с тобой, ты расскажешь мне о Gancanagh, — говорю я, пытаясь развернуть разговор в мою пользу и отвлечь его от жажды.
— Я сделаю это, — отвечает он, подходя к шкафу, на котором стоит тазик с водой и миска.
Открыв его, он достает губку и мыло. Подойдя к ванне, он дает их мне. Осторожно забираю их у него, наши взгляды встречаются.
Он спрашивает:
— Что ты хочешь знать?
Я хочу узнать, как тебя уничтожить, — думаю я.
— Ты Фейри? — спрашиваю я, смачивая губку, чтобы стереть грязь с моего тела.
Я смотрю как он возвращается на свою прежнюю позицию у дальней стены.
— Был, — говорит он, а когда я продолжаю смотреть на него в ожидании информации, он продолжает, — Я был Фейри до того, как меня превратили в Gancanagh… прежде чем я умер.
— О, — говорю я, в то время как в моей голове появляется еще миллион вопросов. — Как ты умер и стал Gancanagh?
— Меня похитили, так же, как и тебя. Давным-давно мы с Финном были войнами… в месте, о котором ты никогда не слышала, потому что его больше не существует, — спокойно говорит он, скрестив руки на груди в ожидании моей реакции.
Я поражена тем, что он сказал. У меня нет оснований не верить то, что он говорит, я узнала достаточно фантастических историй. Но они даже близко не похожи на те, что я знаю, потому что я даже отсюда чувствую исходящий от них холод. Я чувствую липкий-сладкий запах, как у цветов табака, которые уже прошли стадию созревания, и теперь по краям листья покрыты коричневым с гнилостным запахом. Я слышу глубину его голоса, и то, как он произносит слова — не так как существа из этого мира, а словно он из другого мира или жизни. Я была неправа, когда подумала, что он ирландец. Он даже не человек и никогда не был — неважно, как хорошо он выглядит как человек.
— Меня превратили таким способам, которым ты из-за своего упрямства не хочешь воспользоваться, — со злостью говорит он.
Он пережил то, что сейчас переживаю я, но он умер и стал демоном. Мне почти жалко его — почти.
— Моего отца звали Аод, — говорит он, и я могу сказать, что между ними были не особо хорошие отношения.
— Ты называешь его по-другому? — спрашиваю я, и чувствую холод, несмотря на температуру воды.
— Он сделал нас своими рабами, — с холодной отстраненностью говорит Бреннус. — Не было никакой свободы, единственным средством выживания, у нас было только одно — подчиниться его воли или умереть, — объясняет он. — Это было не так, как будто мы разделились на два лагеря — мы братья, мы единое целое.
— Действительно? Так что случилась с Аодом? — спрашиваю я, потому что Бреннус стал лидером клана явно не из — за своей очаровательной индивидуальности.
Еще я надеюсь, что он расскажет, как убил Аода, чтобы я могла найти слабости в его силе.
— Я победил его. Никогда, никто из нас больше не будет рабом. Я главный, и все исполняют мои приказы, но также у них есть свобода, которой не было при Аоде. Потому что это лучше, чем быть рабом Аода, потому что он был дьяволом.
— Как ты превратился в Gancanagh? — спрашиваю я. — Как вы это делаете? — я пыталась спросить это как можно небрежней, но мое сердце колотится так же быстро, как и мой разум.
— Очень скоро ты это узнаешь, — с легкой улыбкой говорит он, и я хочу закричать от отчаяния, но сохраняю выражения своего лица, как можно спокойнее.
Мою волосы тем мылом, что он дал мне, и промываю их в горячей воде.
— У тебя есть бритва? — спрашиваю я, и он хмурится, не зная о моих намерениях.
Я поднимаю ноги из воды, чтобы он увидел, как много на них волос. Его взгляд проходит по всей длине моих ног, и уголки его губ поднимаются в небольшой улыбке. Он снова идет к шкафу и достает бритву.
Я быстро убираю из своей головы все сценарии убийств, пока он передает мне бритву. Я блокирую все, потому что за приделами этой комнаты стоят четыре огромных Gancanagh, блокируя мой путь к свободе, не говоря уж о целой дюжине в главном зале.
— Спасибо, — говорю я, пытаясь разобраться, как пользоваться доисторической бритвой.
Когда выясняю, как это работает, то триумфально смотрю на Бреннуса и вижу, как он завороженно наблюдает за тем, что я делаю.
— Итак… фейри, да? Что это? Ты можешь летать… у тебя есть крылья? — спрашиваю я, пытаясь отвлечь его от тех чувств, что вижу на его лице.
— Разве ты видела у меня крылья? — мягко спрашивает он, немного нахмурившись.
Я невинно поднимаю брови.
— Нет, — отвечаю я и мгновенно убираю свои крылья.
— Видишь мои? — сладко спрашиваю я, когда мои крылья полностью исчезают в спине.
На этот раз в глазах Бреннуса появляется улыбка.
— Нет, — низким тоном отвечает он. — Давным-давно, до того, как я стал Gancanagh, у меня были крылья. Для фейри они означают смерть. — Должно быть он видит сомнения в моих глазах, потому что продолжает. — Ты ангел. Я верю, что еще год ты сможешь выжить. После смерти ты будешь очень сильной.
Я позволила своим крыльям снова появиться, потому что он сказал то, что меня беспокоило. Они так мощно расширились, что расплескали воду. Своими длинными, тонкими пальцами, которые кажется способны на все что угодно, Бреннус дотрагивается до капли долетевший до него.
— Не расстраивайся на счет моих крыльев. Я не умею летать, и большую часть времени они просто раздражают меня, — признаюсь я, пытаясь подавить сострадание к нему из-за того, что он потерял свои крылья. И еще я пытаюсь не порезаться.
Не уверена поел ли он сегодня, и я не хочу, чтобы сейчас он думал о еде.
— Спасибо Женевьева, я попробую, — отвечает он.
Сейчас он изменился, он изо всех сил пытается не улыбаться, но проигрывает это сражение.
— Можешь ли ты выходить на улицу днем? Или ты ночной житель? — спрашиваю я.
— Что? — сконфуженно спрашивает Бреннус, словно он не понимает, о чем я.
— Альфред сказал, что Gancanagh как вампиры, поэтому мне просто интересно…
Я замолкаю, потому что теперь Бреннус действительно смеялся.
— Не ночной, да? — разочарованно спрашиваю я, но когда он не перестает смеяться, а хватается за бок, я по-прежнему растеряна: — Так ты можешь выходить на солнечный свет, или нет?
Он загибается почти падает на пол. Пока он пытается взять себя в руки, я заканчиваю бриться.
Наблюдая за его весельем, трудно поверить, что он тот монстр, который был со мной в жуткой преисподней пещеры. При свете свечей он такой изящный и чувственный. Это делает кожу менее бледной, более золотистой и теплой. Должно быть это игра света, потому что в нем нет никаких достоинств. Его красота делает его не меньшим монстром, вероятно потому, что он использует ее как приманку, чтобы заманивать в свою ловушку более легких жертв.