— Для защиты, — отвечаю я.
— Сейчас никто не осмелится навредить тебе mo chroí. Тебе не нужна бритва… я буду защищать тебя.
Я хмурюсь.
— Ха! Это ты тот, кому нужна защита от меня, — отвечаю я, наблюдая за его реакцией. — Бреннус, я просто не люблю, когда кто-то выступает в роли ланча.
— Я знаю, что ты так думаешь, — отвечает он. — Что, если я скажу тебе, что в следующий раз позволю тебе укусить меня? — улыбаясь спрашивает он.
— Я бы сказала, держи свои клыки подальше от меня, — говоря с дрожью отвращения.
Он только хихикает и поднимает бровь, но больше не говорит о бритве.
— Пойдем покормим тебя, — говорит он, вставая кровати и протягивая мне руку.
Я не беру ее, но иду вперед в другую комнату, и выхожу в коридор, ведущий к главному залу. За дверью нас ждут охранники. Теперь я знаю, как их зовут: Деклан, Эйон, Лахлан и Фалаон.
Мы идем по лестнице в главный зал, и я чувствую незнакомый запах.
Теперь, когда запах Gancanagh стал не таким резким, наверное, это потому, что он укусил меня или сделал еще что-то, я чувствую другой запах, который раньше был замаскирован.
Ни один из запахов не является приятным. Я не узнаю запах, пока не дохожу до основного зала и не прихожу от увиденного в ужас. Это смрад трупов. В одном из дальних каминов, навалена куча трупов женщин, которые ранее были едой.
Эйбар и Каван безостановочно бросают разорванные тела в огонь и сжигают их.
Я думаю, это был драматический способ осветить и согреть зал, чтобы достичь максимальной цели для Gancanagh: избавление от трупов. Это действительно дом ужасов, я морщусь и отворачиваюсь от лица женщины, которая еще пару дней назад была жива. Ее лицо застыло маской удовольствия.
— Обычно, там не так много тел, Эви, — говорит Альфред со своего места за столом, где он обедает хлебам и супом.
— Это твоя вина, что все они были убиты прошлой ночью, — продолжает он, жуя хлеб и посмеиваясь над сказанным. — После шоу, которое ты для всех устроила, просто невозможно контролировать жажду, и все эти женщины были убиты… из-за тебя.
— Как твое плечо, Альфред? — спрашиваю я, садясь в кресло рядом с Бреннусом, во главе стола. — Сильно болит? — спрашиваю я, пытаясь скрыть боль от его слов.
— Временами… ничего страшного, — отвечает он, но я знаю, что он лжет, потому что видно, какую боль он испытывает, поднимая ложку.
Для меня ставят тарелку с супом и хлеб. Я в шоке, потому что даже с таким ужасным запахом и зрелищем кровавой бойни, я очень голодна. Я благодарю Лонана за то, что он принес для меня еду, и начинаю быстро есть. Сегодня еда на вкус не такая, как была вчера. Факт в том, что вкус просто ужасный, но я так голодна, что не могу контролировать себя, и съедаю все. Когда я заканчиваю, могу сказать, что мой желудок забит до придела, но чувство голода вообще не уменьшился. Странно, — думаю я, может быть мне стоит немного подождать, пока еда перевариться, и тогда я почувствую себя лучше.
Бреннус наблюдает за мной с ожиданием в его зеленых глазах, но я не могу понять, чего он от меня ждет.
— Хочешь еще супа? — спрашивает он.
— Нет, спасибо, — говорю я, так как знаю, что если съем больше, то меня вырвет, потому что мой желудок будет слишком полон.
Но голод по-прежнему причиняет боль, из-за этого я даже немного вспотела.
— Ты уверена, Эви? Ты выглядишь голодной, — дразнит Альфред, и наслаждается гримасой боли, которая появляется на моем лице. — Бреннус, может она хочет еще что-нибудь съесть? — со смехом спрашивает Альфред.
— Она с удовольствием примет все, что я ей дам, — искренне отвечает Бреннус, а я в замешательстве смотрю на него.
— О чем ты говоришь? — спрашиваю я, потому что я достаточно умна для того, чтобы понять, что они играют со мной.
— Женевьева, тебя укусили, — говорит Финн.
Он только что вошел и услышал то, о чем мы говорим. Он сердится, будто злиться, что они играют со мной.
— Финн, пожалуйста объясни мне, что это значит, — говорю я, глядя в зеленые глаза, которые так похожи на глаза брата, но в них не хватает той интенсивности, которая есть в глазах Бреннуса.
— Это значит, что ты будешь желать крови того Gancanagh, который укусил тебя. Как правило, ты не чувствуешь сильную боль от голода, потому что наша кожа действует как наркотик и заглушает боль. Но с тобой не было такой роскоши, не так ли? — виновато глядя на меня.
— Так ты говоришь, что, если я выпью крови Бреннуса, голод пройдет? — спрашиваю я Финна.
Мои глаза наполняются слезами, и я не могу их остановить.
— Не плачь, — мягко говорит Финн, от чего во мне что-то переворачивается.
— А что произойдет, если я выпью крови? — спрашиваю я, потому что чувствую, что они мне чего-то недоговаривают.
Финн бросает взгляд на Бреннуса, словно ждет чего-то. Когда Бреннус кивает в знак согласия, Финн снова поворачивается и с сожалением смотрит на меня.
— Когда ты выпьешь крови Gancanagh, ты умрешь и возродишься одной из нас.
Мат, думаю я, и по моим щекам заструились слезы.
— О, Эви, не плачь… подумай хоть секунду, пожалуйста, не плачь. Когда плачешь, ты такая красивая, — откинувшись на спинку стула, говорит Альфред, довольный тем, что я полностью разрушена.
Финн хмурится.
— Ты кровожадный паразит! Если ты что-нибудь другое, я сам тебя убью, — глядя на Альфреда, со злостью шипит Финн. — Перед тобой — воин, и она скоро станет Gancanagh и моей сестрой, — говорит Финн, указывая на меня. — Лучше тебе быть готовым к смерти, потому что как только она выпьет крови, ее душа будет свободна, потому что она прикажет убить тебя, так как тебе нет места на Небесах.
Финн кивает в сторону Альфреда, считая его самым глупым существом, которое он когда-либо видел.
— Если бы ты обладал хоть малой толикой чувства самосохранения, ты бы сейчас же ушел. Ты слышал, как Бреннус называет ее? ‘Mo chroí… - это значит «Моё сердце» Когда она станет Gancanagh, он сделает все, что она попросит — в том числе вгонит кол в твое сердце.
Когда Финн закончил свою тираду, не знаю, кто из нас был больше в шоке — Альфред, или я. Так вот почему Альфреда заставили ждать. Если бы я не затеяла всю эту игру с водой в своей камере, я бы сделала все, чтобы получить облегчение, даже выпила бы крови Бреннуса, и не важно, укусил бы он меня, или нет.
Тогда моя душа уже была бы свободна от Альфреда, и к нему не было бы никаких претензий. Теперь они нашли другой способ заставить меня стать одной из них. Они поняли, что раз на меня не действуют их прикосновения, то я буду так мучится от боли, после укуса, то буду пить кровь Бреннуса, чтобы облегчить страдания. Но выбор то все равно за мной, я могу выбрать боль, или чтобы у меня забрали душу.
Финн поворачивается к Бреннусу, и кидает ему конверт.
— Я позаботился о том, о чем ты меня просил. Там все, — говорит он, подходя к Бреннусу.
Финн снова смотрит на Альфреда, а тот покрылся испариной, впрочем, как и я.
— Спасибо Финн, — говорит Бреннус, подвигая конверт ко мне и терпеливо ждет, пока я спрошу его о нем.
Я изо всех сил пытаюсь сосредоточится на чем-то кроме боли, поэтому я хватаю конверт, но не вскрываю его.
— Что это? — спрашиваю я, вытирая слезы.
— Я рассказывал тебе об этом, когда мы были наверху, теперь могу показать, — говорит он, ожидая, когда я открою конверт.
Меня поглощает страх.
— Бреннус, не думаю, что выдержу еще больше сюрпризов, — говорю я, не открывая конверт и не глядя ни на кого из них.
— Это хороший сюрприз, — нежно говорит Бреннус, но я сомневаюсь, что демон знает, что такое хороший сюрприз.
— Что это? — спрашиваю я, и слышу, как Бреннус вздыхает, забирает конверт из моих рук и открывает его для меня.
Это документы на мое имя, на мое настоящее имя. Они похожи на банковские и юридические документы. Я в недоумении смотрю на Бреннуса, в ожидании объяснений.
— Ты победила Кегана, — улыбаясь, с гордость говорит мне Бреннус. — И получаешь все его имущество. Он не был богатым, у него было меньше миллиарда фунтов, он сделал несколько неудачных инвестиций, которые были ему полезны, но ты можешь не думать об этом, потому что у меня достаточно средств, чтобы исполнить любое твое желание, — говорит он, возвращая мне конверт.