Над ней нависал Макс.
— Что случилось? — спросил он с тревогой. — Плохой сон?
— Нам надо вернуться, — забормотала она, потирая лицо. — Мне кажется, случилась беда… Не знаю, странное чувство.
— Куда вернуться, в замок? Аня, сейчас ночь. Давай, ложись. — Он потянул ее на подушки, снова уложил, накрыв тяжелой рукой. Уткнулся носом ей в шею и зашептал: — Вернемся завтра утром. Засыпай, я рядом… Ничего не бойся.
Но Аня так и не уснула. Она лежала, слушая, как мерно дышит Макс, чувствуя, как вздымается и опадает его грудь, считала по каплям минуты. Тревожный сон все никак не шел из головы. Аня боялась заснуть — не хотелось увидеть что-то похуже.
Но вот наконец ночные тени побледнели и в комнату прокрался зябкий рассвет. Тогда она выбралась из объятий Макса, оделась и вышла во двор, чтобы принести еще дров для очага. А когда вернулась, едва не столкнулась в дверях с Максом. Вид у него был взъерошенный и напуганный.
— Я думал, ты… — Он шумно, с облегчением выдохнул и забрал у нее дрова. — Не уходи от меня, я ведь волнуюсь. Помнишь, ты обещала?
Аня хотела сказать, что ничего не обещала, но проглотила слова, когда он снова ее поцеловал. Ей и не нужно было — все разумелось само собой.
Они затопили камин и позавтракали, болтая о всяких пустяках. Аню тянуло в замок, но Макс никуда не спешил, и пришлось подстраиваться под его ритм. Рука в перчатке по-свойски лежала на ее колене, большой палец оглаживал кожу. Еще не так давно он боялся ее коснуться и робел на пороге ее спальни. Теперь все изменилось.
— Что у тебя с рукой? — спросила Аня.
Макс недоуменно повертел правой, которой только что наколол на вилку кусочек сыра.
— Нет, я про другую. — Аня подняла со своего колена его левую руку, поднесла к глазам, чтобы рассмотреть перчатку. — Что с ней?
— Боевое ранение, — сухо ответил Макс и отнял ладонь. — Не все пальцы могут двигаться сами по себе. Перчатка помогает. Кажется, ты хотела поскорее вернуться в замок?
Аня почувствовала, что снова ступила на запрещенную территорию. Не хотелось расстраивать его, и она поспешно прошептала:
— Прости.
Они вернулись к биплану тем же путем: через реку по каменному мосту, затем — лесной тропой. Всю дорогу Макс не выпускал ее руку, словно боялся, что она действительно способна от него убежать. Биплан дожидался их на поле, готовый к взлету. Макс помог Ане надеть шлем и взобраться в кабину, завел мотор. Когда они поднялись в воздух, в животе снова все оборвалось, но больше Аня не испытывала приятного предвкушения. Все, что могло случиться, уже случилось. Теперь ее беспокоил только сон да еще смутная тревога — будто ее одурманили и она проворонила нечто важное.
Макс посадил биплан в отдалении от замка, и еще минут пятнадцать они шли по пустоши, крепко переплетясь пальцами. Время от времени Макс ободряюще пожимал ее руку или наклонялся, чтобы поцеловать в висок, но Аня едва замечала эти касания. Думать о том, что могло произойти с Борухом, было страшно, но о том, что происходит между ней и Максом, — еще страшнее.
Замок встретил их небывалой тишиной. Никто не ждал ни во дворе, ни в холле, даже Ганс. Войдя под каменные своды, Аня огляделась по сторонам и прислушалась: в замке стояла небывалая тишина.
— Что-то случилось, — прошептала она.
— Просто я отпустил слуг на выходные, — объяснил Макс.
Он говорил нарочито бодро, но рука крепче сжала ее пальцы, и Аня еще больше встревожилась. Макс тоже был напряжен, едва ли не принюхивался.
Вдруг он остановился и поспешно сказал:
— Не смотри туда.
Но Аня, конечно, посмотрела.
У лестницы, распластавшись в какой-то неправильной, изломанной позе, лежала женщина. По ступеням за ней тянулся кровавый след, будто она ползла вниз. Сначала, в первую ужасную секунду, Аня подумала, что это Катарина. Но потом разглядела крупное тело и короткие свалявшиеся волосы и ощутила некоторое облегчение. Какими бы ни были их отношения, Аня не желала Катарине подобной судьбы.
— Что здесь?..
Она с тревогой взглянула на Макса, но тот был в таком же замешательстве, и от этого Ане стало еще страшнее. Макс шагнул к телу, и тогда женщина открыла глаза.
— Она жива, — прошептала Аня. — Нужно врача…
— Подожди.
Макс жестко задвинул Аню за спину — и вовремя. С трудом приподнявшись, женщина поползла на них. Она двигалась рывками, только при помощи одной руки: вторая была сломана. Ноги волочились за ней бесполезной переломанной плотью. Похоже, у женщины был поврежден позвоночник, но какая-то сила все еще теплилась в ней. Помогала жить и двигаться. Когда Аня взглянула в ее глаза, то поняла, что эта сила — ярость.