Еще издали он заметил их: невесту господина, Аню, и русского, который пришел, чтобы ее похитить. Они сидели посреди кладбища у тела какого-то мужчины, а неподалеку, распростершись в траве, лежал господин.
Увидев его, Ансельм едва не задохнулся от ярости. Глаза защипало, челюсти сами по себе сжались, а кулаки налились тяжестью. Пронзительно засвистев, он бросился на убийцу, на бегу выхватывая из-за пояса трофейный пистолет. Другие, услышав его свист, тоже прибавили ходу. Ансельм стал палить по русскому. Но тут воздух вокруг них задрожал, золотясь на солнце, — и брызги земли заплясали вокруг самого Ансельма. Все его пули прилетели обратно, так и не достигнув цели.
Гюнтер вскрикнул, схватившись за ногу, остальные рассредоточились, окружая противника. Ансельм замедлился. Он снова прицелился, выстрелил. Аня что-то кричала, махала руками, но Ансельм ее не понимал. Золото вокруг нее сгустилось, дрогнуло — пуля вернулась, просвистев в каких-то сантиметрах от его головы.
Тогда русский одним рывком поставил ее на ноги, и они побежали прочь, но не к лесу, а вдоль его кромки. Ансельм и остальные бросились вдогонку.
— Не стреляйте!
Ансельм обернулся на голос. Путаясь в подоле своего длинного платья, их догоняла Далия. Мешочек с рунами болтался у нее на поясе. Далия что-то сжимала в кулаке, неся так, будто хотела показать. Ансельм притормозил — Далия врезалась в него с разбегу.
— Они уйдут! — прокричал он. — И русский убил герра Нойманна!
А теперь еще утаскивал Аню все дальше, к распластавшему крылья биплану. Аня бежала, все время оглядываясь, и Ансельму казалось, она ждет их защиты. Ансельм с трудом сдерживал себя, но не выслушать Далию не мог. Все, что она говорила, было непреложно.
Далия раскрыла ладонь: на ней лежал маленький круглый камешек с буквой В.
— Сейчас ее здоровье важнее всего остального. Нельзя ей навредить, — взволнованно сказала она и крепко сжала камешек в руке.
Ансельм оглянулся на беглецов: Аня уже взбиралась в биплан, русский заводил пропеллер. Купол вокруг них едва заметно золотился, непроницаемый для пуль — а может, и для людей тоже.
— У нас и не получится, — ответил Ансельм.
Он коротко, пронзительно свистнул, и по его сигналу все остановились, опустили оружие. Биплан ожил и поднялся в воздух, унося под облака невесту их господина и убийцу, а они просто стояли и смотрели, задрав головы, и Ансельм мог поклясться: все думали об одном и том же. Они подвели господина.
Когда биплан превратился в черную точку, а потом и вовсе растворился в небе, все вернулись на прежнее место — туда, где в высокой сухой траве лежал герр Нойманн. Ансельм наклонился, поднес к его носу ладонь, особенно ни на что не надеясь, но кожу согрело едва заметным дыханием.
Он был еще жив.
Тогда самые крепкие парни подняли его, взвалили на плечи и понесли в замок так быстро, как могли, а Микаэль помогал идти Гюнтеру. Согнувшись под тяжестью, Ансельм не видел ничего, только ноги Далии — она шла впереди, указывая путь. Герр Нойманн то стонал едва слышно, то затихал, проваливаясь в полузабытье.
Кровь из раны пропитала пальто и запачкала руки. Перехватывая свою ношу поудобнее, Ансельм украдкой облизал ладонь. Сам от себя не ожидал и тут же устыдился своей глупости. Кровь у герра Нойманна была обыкновенная — как у всех людей, теплая и с металлическим привкусом. Никаких новых изменений в себе Ансельм не почувствовал.
Когда они внесли герра Нойманна в замок, подняли наверх и уложили в его спальне, Ансельм попробовал на Квашне.
— Убейся об стенку, — приказал он шепотом, как делал герр Нойманн. Но Квашня посмотрел недоуменно.
— А что я такого сделал? — спросил он. — Ты сказал стрелять — я стрелял. Ты сказал прекратить — я прекратил.
Нет, подумал Ансельм, такое бывает только в сказках: выпил драконьей крови и сам стал драконом. В жизни все по-другому, и сила наследуется иначе.
Сначала ждали Катарину, но она куда-то запропастилась. Тогда Далия разогнала почти всех, кроме нескольких девочек — тех, кто внимательнее других наблюдал за Катариной, когда она перевязывала раны, и знал, что делать. Ансельм остался сторожить дверь. Просто так, на случай, если придут еще враги. Из-за двери то и дело доносились странные звуки и пение, и Ансельм счел за лучшее не подглядывать. Через полчаса Далия вышла, вытирая руки полотенцем.
— Он зовет тебя, — сказала она.
— Зачем?
Далия пожала плечами и отступила, пропуская Ансельма вперед. Может быть, герр Нойманн хотел поблагодарить своего лучшего воспитанника за спасение? Ансельм вошел, расправив плечи. Увидев его, остальные девочки тихо выскользнули за дверь.