Так они лежали и после волков, тесно прижавшись друг к дружке. Анники смогла защитить Пекку от зверей, а он ее — от деревенских. Вот только люди оказались гораздо хуже. Как теперь жить среди них? Анники было очень страшно — и маме тоже. Поэтому Пекка говорил больше обычного, сочинял горячо и цветисто. Он положил ей ладонь на глаза, чтобы она засыпала, и говорил нараспев:
«Между двух утесов Горны
красна девица плутала.
Обойти нельзя Вуоксу,
перейти нельзя Иматру.
Тьму пустил над нею Турсо,
вековечный заклинатель.
Захотел похитить деву,
увести на дно морское…»
Анники засыпала, и ей снились бескрайние желтые поля — такие, как на картине. Что это была за картина?.. Два месяца она заменяла Анники окно. Два месяца Анники воображала, что желтое поле — рапсовое ли, пшеничное ли — настоящее.
«Но увидел это Укко
И помчался страшным шумом —
меч с златою рукоятью
вспыхнул молнией на небе.
Испугался подлый Турсо
И вернул он заклинанья,
Укко обнял красну деву,
дал свободу от несчастья».
И Анники стала птицей.
Вот она летит, как Укко, над полем, чтобы сразить подлого колдуна. Вот расправляет черные крылья, и молнии бьются в ярко-синем акварельном небе. Впереди — силуэт с раскинутыми руками, словно человек висит на кресте. Анники летит прямо на него, но вдруг понимает, что это вовсе не человек. Замотанное в тряпки и волчью шкуру, на шесте, расставив соломенные руки, стоит пугало. Пугало открывает глаза, и Анники с ужасом осознает, что это она сама. И вот они уже будто поменялись телами: руки Анники вывернуло болью, невидимая сила вздернула ее в воздух и распяла над полем. И вот она видит, как тысячи воронов летят на нее, целясь острыми клювами в глаза и грудь. Анники кричит, но не слышит своего крика, только воздух дрожит и идет волной, поднимая бурю…
Аня резко села в кровати. Она не помнила, в какой момент уснула. Письма были рассыпаны на покрывале. Вздрогнула оконная рама, Аня вскрикнула и выглянула из-за балдахина: на подоконнике, забравшись коленками, стоял какой-то мальчик. Он тоже испугался Ани — смотрел огромными глазами, рука замерла на оконной створке.
— Эй, — позвала Аня, — ты что тут делаешь?
Оглянувшись на дверь, мальчик поднес палец к губам и снова принялся дергать раму. Он что-то говорил по-немецки, но Аня не поняла ни слова. Так она и сказала.
Мальчик удивленно посмотрел на нее и сказал на каком-то другом языке, которого Аня вообще никогда не слышала. Она покачала головой на всякий случай. Мальчик попробовал еще раз:
— Mówisz po polsku? [3]
— Нет, по-польски тоже не умею, — сказала Аня и указала на себя: — Аня.
— Boruch, — представился он.
Борух казался самым обыкновенным ребенком в шортиках и куртке. Но Макс был прав: здесь учились только выдающиеся дети. Например, этот Борух знал целых три языка, хотя на вид ему было не больше десяти лет.
Борух указал на окно и начал снова что-то объяснять. Наверное, ему нужна помощь, решила Аня и, встав с кровати, присоединилась к Боруху. Вдвоем они почти справились с заевшим замком, но тут дверь спальни распахнулась. Раздался грозный голос Катарины Крюгер:
— Борух!
Борух соскочил с подоконника и встал по стойке смирно, прижав руки к бокам и вскинув голову. Такого Аня не ожидала. Стуча каблуками, Катарина подошла к Боруху, схватила его за плечо и, отчитывая, повела на выход. Аня не понимала ни слова — она вообще ничего не понимала.
Следом за Катариной в спальню заглянул и Макс. Он посторонился, пропуская ее и Боруха, а потом, виновато улыбаясь, сказал Ане:
— Я прошу прощения за этот… инцидент. Это Борух, он новенький и еще не освоился.
— Он что, хотел сбежать? — Аня выглянула в окно: до земли было далековато, и она запоздало обругала себя, что пыталась ему помочь. Ведь он мог и правда выскочить из окна и разбиться.
— Кажется, да.
— Но почему?
Макс развел руками.
— Борух — сирота и беспризорник. Раньше он жил как мог и как хотел. А здесь — распорядок дня, уроки. Для таких, как он, даже умываться каждый день — большое испытание.
— Разве от этого сбегают?
— Возможно, он пока не доверяет мне. Как и вы. — Макс прошел через комнату к окну, и Аня посторонилась. Он выглянул и тоже посмотрел вниз. — В любом случае способ он выбрал глупый. Все двери в замке открыты, а здесь высоко. — Он подмигнул Ане и добавил: — Учтите это, если надумаете бежать.