Что она ему скажет? Как объяснит свое появление, если не получалось объяснить даже себе? Она не могла придумать ни одного предлога, чтобы щеки не обжигало стыдом.
Из-под двери сочился золотой свет. Аня занесла кулак, чтобы постучать, и вдруг услышала голоса — сдавленный женский и приглушенный мужской. Аня замерла. Холодная волна окатила ее. Она припала к замочной скважине и заглянула внутрь.
Приглушенный свет настольной лампы выхватывал из полумрака две фигуры. Макс сидел на краю стола, а рядом с ним, совсем близко, стояла женщина в черном блестящем платье. Вырез треугольником открывал ее белую спину, высокий пояс стягивал талию. Лопатки вздрагивали под рукой Макса, как маленькие крылья. Это была Катарина. Макс обнимал ее, прижимая к своему плечу, гладил по спине и что-то шептал. Потом поцеловал в голову и так замер, уткнув нос ей в макушку и закрыв глаза. Катарина затихла в его крепких объятьях, потом потянулась к нему губами.
Большего Аня не могла вынести. Отпрянув, не заботясь больше о деликатности, она побежала обратно в спальню, стуча каблуками. Грудь сдавило так, что не получалось вдохнуть. Аня судорожно хватала воздух, но никак не могла успокоиться.
Спрятавшись в своей комнате, она с грохотом подтащила стул и уперла спинку в дверную ручку, чтобы нельзя было открыть снаружи. Затем сползла по стене и, уткнув лицо в колени, наконец разрыдалась. Слезы просто текли и текли, бестолковые и горячие. То тепло, что разливалось в ней раньше, под взглядом Макса, под его ладонями, теперь отравляло ее изнутри.
Это все из-за Боруха. Она плачет из-за него, убеждала себя Аня и сама не верила.
1. Глупый мальчишка (нем.).
1. Глупый мальчишка (нем.).
Катарина
Волосы Боруха, сбритые летом из-за вшей, отросли быстро и уже начали заворачиваться темными упругими колечками. Они мешали обрабатывать рану, так что в скудном освещении спальни Катарина провозилась дольше, чем рассчитывала. Почти сразу, как она закончила перевязку, Борух уснул. Приоткрыв рот, он дышал глубоко и ровно.
Катарина посидела рядом еще немного, держа руку на его спине. Потом Эберхард привел остальных детей, растерянных и притихших. В комнате девочек почти сразу зашуршали приглушенные шепотки, мальчики молча разбрелись по своим кроватям. Только Ансельм, проходя мимо, уставился на спящего Боруха, будто впервые его видел. На всякий случай Катарина приказала не трогать его.
— Боруху и так досталось, — добавила она, щелкнув медицинским чемоданчиком, — больше, чем он заслужил.
Ансельм хмуро кивнул. Мелкие ссадины на его лице и плечах, которые Катарина обработала сразу после случившегося, больше не кровили и не выглядели воспаленными. Так что Катарина оставила его отдыхать, а сама заглянула проверить, как там девочки. Особенно беспокоила Герта и ее рука. Герте не повезло больше других: осколок оконного стекла глубоко воткнулся ей в плечо. Хорошо, что Катарина была рядом. Сперва пришлось перевязать девочку и осмотреть других детей, и только потом она смогла побежать к Боруху.
— Катарина, — позвала Мэрит со своей постели, когда Катарина вошла в спальню, — а это правда, что Аня тоже колдунья? Мы с Агнесс видели…
Мэрит, не договорив, затихла, но и так было понятно, о чем речь.
Катарина видела, как все вокруг Ани взлетело на воздух, как вышибло стекла от одного ее крика. Это было одновременно похоже на силу Макса и в то же время кардинально отличалось от нее. Если Макс изворотливо проникал в сознание и путал мысли, воздействуя на мозг, то Аня не церемонилась. Она была как граната — разносила все, что ее окружало.
Насколько велика ее сила? Катарина хорошо помнила кадры, снятые на площади советского города. Все, что произошло сегодня, казалось детским лепетом по сравнению с теми разрушениями. Похоже, что Аня, к счастью, умела себя сдерживать, иначе им бы всем не поздоровилось.
— Я думаю, никакая она не колдунья, а самая настоящая банши, — пробурчала Герта, пока Катарина проверяла ее руку. Швы, три аккуратных стежка, края чуть воспалены, но все чисто.
— Она не банши, — мягко возразила Катарина, чтобы отвлечь Герту разговором. — Но и не колдунья. Разве она может предсказать судьбу, как наша Далия? Вряд ли.
Закончив с Гертой, Катарина села на кровать к Далии и похлопала ее по ноге. Та рассеянно улыбнулась, глядя сквозь нее в окно. Наверное, слишком потрясена, подумала Катарина. Им всем сегодня пришлось нелегко.
— Тогда кто она? — не отставала Агнесс.
— Она… особенная. Такая же, как герр Нойманн, — ответила Катарина, помедлив. — Просто у нее дар иного рода.