Я должна была делать хоть что-то! Внутри поселилась необоснованная уверенность, что все это не зря. Что у меня еще есть шанс исправиться в его глазах!
В следующий раз Рут пришла, чтобы накормить меня, и я послушно вычерпала каждую ложку дрожащей рукой. Так же послушно я выпила таблетки. Затем неожиданно попросила прислужницу помочь мне подняться. Но она рано обрадовалась. Рут пришлось буквально дотаскивать меня до ближайшей уборной, а потом вернуть на то же место. Она снова уверяла меня одуматься, сказала, что уже пора спать, но я не отступала. Поблагодарила ее за помощь и попросила ложиться без меня.
Больше Рут не делала попыток отговорить меня от своей бессмысленной и странной затеи. Она вновь ушла, но через какое-то время вернулась и легла спать прямо в холле.
Мне стало очень неловко, что прислужница обязана нянчиться со мной в ущерб себе. Я не видела нужды для такой опеки. Но с ее выбором ничего не могла поделать.
Не знаю, в котором часу ночи я начала терять равновесие от усталости. А еще боль уже стала такой невыносимой, что на глаза наворачивались слезы. Когда уже совсем не осталось сил сопротивляться сну, я переместила вес с ног и, издавая тихие стоны, легла на пол. Обняв себя руками, притянула колени к животу и, сопротивляясь ноющей боли в мышцах, скоро погрузилась в темноту.
Меня разбудил дикий крик. Резко приподнявшись на руках, я поняла, что этот крик исходил из моих уст! А еще я поняла, что уже не нахожусь на твердом полу, и что меня окружает теплое одеяло.
В груди тут же защемило от досады. Нет… Почему я в комнате?! Зачем он это сделал?! Зачем?!
– Кристин, – услышала я взволнованный и сонный голос Рут, которая забежала в спальню. – Что случилось? Вы в порядке?!
Я судорожно вытерла слезы – осторожно касаясь глаз. Так непривычно было без повязки, но, похоже, в ней больше не осталось необходимости.
– Плохой сон… – выдавила я еле слышно. – Просто сон.
– Да, меня предупреждали, – сочувственно сказала она, присаживаясь рядом.
Прислужница вложила стакан в мои руки, и я сделала пару жадных глотков.
– Сколько сейчас времени? – спросила я взволнованно.
– Еще темно.
– Почему… я оказалась здесь?.. – последовал подавленный вопрос.
– Я не знаю, Кристин, – неуверенно отозвалась Рут. – Я спала в холле, когда услышала крик. Даже не заметила, что мистер Форд приходил…
Я опустила голову и сделала тяжкий вздох.
– Кристин, постарайтесь поспать и... вам лучше подчиняться воле, мистера Форда.
Я едва заметно кивнула, понимая, что не могу возразить даже в мыслях. Все это остатки глупой самонадеянности и надежды, для которой нет места, не давали воле покоя. Все это пустое. Я больше ни на что не могу повлиять и ничего не могу исправить.
Глава 2
Мне кажется, я так и не смогла уснуть. Мысли путались со снами, но сознание оставалось на поверхности, а потому я чувствовала себя измотанной. Приподнявшись на кровати в незнакомой, пустой комнате я пропустила внутри холодное скользкое чувство. То же самое, что испытывала в первые дни своего нового состояния. Когда приходит осознание полной зависимости от другого. Когда ощущаешь собственную неспособность к миру без зрения и панику перед всем, что раньше казалось привычным.
Мне повезло – я успела запомнить обстановку палаты, в которой находилась и в какой-то степени это помогло мне быстрее адаптироваться хотя бы в пространстве. Но здесь – в полной неизвестности, меня снова охватывало чувство как перед прыжком. Тело бросало в пот и мышцы каменели.
Во время экстренной перестройки органов чувств мне пришлось нелегко. Я будто заново училась ходить, и даже элементарные вещи требовали навыков и внимания. Слух и обоняние крайне обострились, ладони и подушечки пальцев стали очень чувствительными, течение времени замедлилось, а окружающее пространство превратилось в полосу испытания.
Кажется, я до сих пор не верила. Не верила, что это навсегда! У меня было много времени, чтобы найти миллион аргументов в пользу своих надежд. Что бы это ни было – внушение, поправимое увечье – это временное наказание. Всего лишь психологическая атака, которая закончится, как только я докажу, что усвоила урок.
Но чем больше со мной работала Тесса, тем беспощаднее рушились аргументы один за другим. Слишком много усилий она прилагала ради того, что может быть временным. И ни одного намека, ни одного слова, чтобы подпитать тающие надежды.