Ньюте высунулся из окна и крикнул:
— Н’Юма! Капитана, штурмана и нимрода ко мне!
Тут же он дернул Иеронима за рукав, направляя его к двери в гостиную.
— Я заказал обед у Скеллы.
Если не считать кабинета Бербелека, гостиная, по-видимому, была наиболее часто используемым помещением в штаб-квартире НИБ. Площадь блокгауза, шесть тысяч квадратных пусов, позволяла рытеру различные излишества: среди всего прочего, он поместил в надстройке еще и две спальни (официально — «для гостей компании») плюс шахматную комнату. Гостиная была длинным, узким помещением с окнами, выходящими на стену порта и причалы воздушных свиней. Ее устроили в кельтском стиле: темное дерево покрывало стены, массивная мебель из дуба, хиекса и прошнины — с прямыми углами и острыми краями — собиралась в углах комнаты — за исключением занимавшего центральное положение высокого стола, вокруг которого сейчас крутились три доулоса из «Дома Скеллы». На нем было выставлено пять приборов.
Пан Бербелек уселся за стол, поправил столовые приборы, налил себе вина, и тут же ему пришлось встать, чтобы приветствовать гостей. Двое из них были сильными текнитесами моря и, скорее всего, они не могли полностью контролировать собственные ауры, что Бербелек тут же отметил по поведению вина в собственном бокале и тепле в щеках, когда кровь ударила ему в голову, а лицо зарумянилось. Зарумянились так же лица Кристоффа и невольников Скеллы — но, конечно же, не у самих гостей.
Быстрые пожатия запястий, откровенные улыбки — доулосы поспешили с водой для обмывания рук, а Ньюте — никого не ожидая — уже поднял тост за успешный рейс из Хердона. Он уселся во главе стола, пан Бербелек по левую руку, по правую — Отто Прюнц, капитан «Филиппа», за ним — Хайнемерле Трепт, молодая девушка, но уже океанносский штурман; поскольку Ихмета Зайдара, первого нимрода компании Ньюте, Икита те Бербелек посадили, естественно, возле Иеронима. Последние обменялись любезностями над тарелками с парящим супом. Оба текнитеса сидели по одной стороне стола, и жидкости опасно подползли к краям посуды.
Ихмет, как раз, был единственным в этой компании, кого пан Бербелек совершенно не знал. Отто, кристианин и земляк Ньюте, плавал для НИБ с самого начала, ранее — на собственном клипере, теперь же в качестве капитана «Апостола», первого океаникоса торгового дома. Хайнемерле они наняли сразу же после того, как ее приняли в имперскую гильдию навигаторов. Будучи женщиной, она имела более слабую позицию относительно остального экипажа, создавая серьезный риск конфликта компетентности в ходе долгого рейса, так что ее контракт был подешевле — но способности Трепт говорили сами за себя, и ей удавалось хорошо сотрудничать со старым Прюнцем.
А вот смуглолицый Зайдар… его связи с фирмой оставались наиболее слабыми. В последнее время, когда морские чудовища сделались более агрессивными, цены на услуги нимродов, набивших руку на охране кораблей, значительно выросли; опять же, их не было так уж много. Эстлос Ньюте комбинировал, как только удавалось: контракт на рейс в одну сторону, совместные контракты, подключение к конвоям… Зайдара он заполучил точно так же. Перс закончил многолетнее сотрудничество с Кастигой, и в последнее время принимал только одиночные заказы, что не для всех было удобно; но Кристофф пользовался его услугами, когда только удавалось, и именно его нанял для охраны первого океаникоса, на все сто процентов являющегося собственностью Ньюте, Икита те Бербелек. Он даже начал титуловать Зайдара «первым нимродом компании», надеясь хоть немного причаровать реальность словами. Ихмет неизменно отвечал вежливыми, ни к чему не обязывающими письмами.
— Вчера я прочитал о смерти первого нимрода Африканской компании, — завел с ним Бербелек беседу на пахлави. — Но ваше путешествие прошло, вроде бы, без неприятных инцидентов?
— Если не считать сирен на Локолоидах. Но никаких убийств не было.
— Ах, мы никогда в тебе не сомневались. Особенно, эстлос Ньюте — он всегда о тебе крайне высокого мнения.
На эти слова Ихмет Зайдар склонил голову. Неопытные текнитесы, лишенные самоконтроля, или, как раз, самые опытные, слишком долго занимающиеся своим искусством, те, работа которых требовала многонедельных периодов непрерывного расстраивания антосов, как, собственно, текнитесы моря, месяцами ведущие суда в сильном зажиме собственных аур, или же текнитосы войны — стратегосы, аресы, они часто были не способны контролировать эти ауры, не умея их свернуть, снивелировать, посему отпечатывались в керосе тяжкой печатью независимо от обстоятельств, днем и ночью, наяву и во сне, в одиночестве и посреди толпы. Побочным эффектом долговременного присутствия на корабле такого нимрода бывали смертельные жертвы среди экипажа. Споры, подколки, приятельские соперничества, которые в иной раз закончились бы, самое большее, выбитым зубом — в короне нимрода заканчивались разбитыми головами, перерезанным горлом или утопленниками за бортом. Но Зайдар пользовался исключительно орошей репутацией.