Андрей молчал.
«То, что ты не хочешь быть дери, хотя предназначен к этому природой, — продолжил Иной, — это просто болезнь. Ты нуждаешься в психокоррекции и помещении в здоровую атмосферу, желательно на землю. Я не делаю психокоррекцию только потому, что у тебя на нее болезненная реакция, а ты еще слаб».
«Ваби, а почему вы мне не сказали, что имплантат вживляют в мозг?»
«Во-первых, ты не дослушал. И, во-вторых, я решил, что, если ты сделаешь что-нибудь неожиданное, я дам тебе возможность самому убедиться в собственной глупости».
«Жестоко».
«Зато очень поучительно».
Прошло три дня. Андрей чувствовал себя значительно лучше, но делать ничего не хотелось. Часами он неподвижно лежал в палатке и смотрел в потолок.
Пришел Георг.
«Знаешь, почему у тебя депрессия?» — спросил он.
«Я знаю, что вы мне ответите».
«Да, именно. Это последствие твоего преступления.
Ты нарушил одиннадцатое правило для низших о недопущении порчи имплантата. Имплантированная реакция».
«Нет, — Андрей приподнялся на локте. — У меня депрессия, потому что все, что я делал, было либо глупо, либо напрасно. Сначала я убил Женьку, потом вы использовали меня, чтобы свалить Романа, и я виноват в его смерти, потом я вырезал себе эту гадость, чтобы стать свободным, и все оказалось зря!»
«Успокойся, — помыслил Георг. — Завтра в девять у тебя психокоррекция. Пойди погуляй, это полезно для твоего самочувствия. Только далеко не уходи. Теперь лес практически безопасен, но все же мало ли что».
Андрей покорно встал и вышел на улицу. Было прохладно. Он накинул куртку и обратил внимание, что на нее уже кто-то нашил имя Георгия Левина.
За время его болезни лес разительно изменился. Из сиреневого он превратился в алый, малиновый, багровый. Только изредка — желто-оранжевые островки, как костры. На Земле был конец июня. Но что Истару земное время! Здесь начиналась осень.
Андрей углубился в лес. Лиловых тварей видно не было. Только выжженные пятна. Охотники поработали на славу. Зверушки явно решили держаться как можно дальше от этого места. Он пробродил уже около часа, когда услышал отдаленные голоса. Он зря думал последние дни, что равнодушен ко всему и уже ничего не чувствует — любопытство осталось. Подошел поближе… и замер на месте.
По лесной тропе шли ваби и Олег Алексеев, точнее, теперь Георгиев, тот, который потерял руку. Андрей узнал его голос.
— А куда мы идем? — спросил Олег.
— Нужно сделать одно дело. Не надо вслух.
— Извините, ваби, я просто волнуюсь.
— Почему?
— Не знаю.
— Ну, хорошо, давай вслух, если тебе так легче. Мы уже пришли.
Они остановились на небольшой полянке, поросшей низкой травой.
— Олег, теперь ляг, пожалуйста, на землю.
— Зачем, ваби?
— Так надо. Нужно слушаться господина.
Олег растянулся на траве.
— На живот, — пояснил Георг. — Вот так. Теперь расслабься и закрой глаза.
В руке у Иного блеснул ГЛД. Он поднес его к затылку Олега и выстрелил. Андрей смотрел на это и не мог поверить. Может быть, ему показалось? Но нет! Георг отошел на три шага назад и выстрелил еще раз, вероятно, на другой мощности. Тело вспыхнуло и мгновенно сгорело. Иной повернулся и пошел в направлении лагеря.
Андрей покинул свое укрытие и вышел на поляну. Обуглившийся труп был настолько разрушен, что невозможно было понять, останки ли это человека или пепел лиловой твари. Андрей опустился рядом на траву.
— Мне ампутировали руку. Теперь понимаешь? Мой коэффициент ценности теперь точно ниже критического. Меня скоро все равно убьют.
— Кому тебя передали?
— Георгу. Правда, он не успел меня принять.
— Георг — очень хороший господин.
— Такой же, как и все. Они на мне исследуют течение болезни. Когда эксперимент будет закончен, останется только уничтожить экспериментальный материал.
— Я не дам тебя убить.
— Ты?! — Олег нервно рассмеялся.