***
Дождь. Дождь не лил как из ведра, но это была типичная для ранней осени противная частая морось, столь характерная для здешних мест. Туман… Листер владел несколькими языками Нижнего мира, но легче всего ему давался английский, поэтому он предпочитал работать в странах, жители которых изъяснялись именно на нём, к тому же, несмотря на не слишком благоприятные погодные условия, Листеру нравилось бывать в Новом Лондоне. Пускай, не высились в низкое облачное небо вековые архитектурные сооружения, и набережная Темзы, равно как и сама река, прекратили своё существование, это место сохранило свою особенную мистическую атмосферу, которая привлекала старого жнеца, повидавшего на своём веку столько, что не снилось ни одному долгожителю Нижнего мира. Каким-то непостижимым образом его манили здешние просторы, в том числе полуразрушенный и частично затопленный исторический квартал города, по которому он любил плавать тихими июльскими вечерами на своей одноместной деревянной гондоле. Здесь, в Новом Лондоне, он и решил начать поиски подходящего кандидата на главную роль в их небольшом спектакле, который должен был в корне поменять сам порядок вещей Верхнего мира. Но пока Нельсон озабочен вселенскими вопросами циркуляции потоков Абсолюта, а Дилиадо в бессилии скрежеща зубами, в очередной раз пытается пропихнуть старухе Пэг договор, Листер, наконец, отважился на важный для себя шаг – заняться покупкой подходящих контактных линз, которые смогут помочь в решении всё более надоедающей проблемы старческой дальнозоркости.
Изменив свой внешний облик на более подобающий для этого места, он зашагал прямиком к торговым окраинам города, куда около десяти лет назад вынесли все потребительские магазины, чтобы освободить центральный район от засилья гастарбайтеров, хлынувших в Новый Лондон сразу после катаклизма тридцатого года и частичного открытия государственных границ, когда стране потребовалась экстренная помощь в ликвидации последствий стихийного бедствия. Коренные жители, как водится, в нынешние годы обладали завышенным чувством собственного достоинства, которое не позволяло им трудоустраиваться дворниками, грузчиками, продавцами, одним словом - простыми работягами. Однако, понятное дело, каждый гражданин страны считал свои долгом упрекнуть городские власти в бездействии касательно засилья в Новом Лондоне провинциалов и приезжих трудяг из Восточной Европы, с которыми нередко приходилось иметь дело, если дома вдруг заканчивался хлеб, например, или засорился мусоропровод. Неприязнь была довольно сильна и, конечно, она не могла не оказаться взаимна: то тут, то там в новостных сводках мелькали сообщения о мелких междоусобных стычках между представителями трудовых конфессий. Всё начиналось с кулаков. Потом в сообщениях средств массовой информации начали появляться сюжеты о применении в ходе конфликтов холодного оружия, а затем и огнестрельного. Гражданам своей страны разгуливать в торговых районах по вечерам стало просто опасно для жизни, поэтому Листер собирался завершить все свои дела до захода солнца Нижнего мира.
В первом же магазине оптической техники к Листеру отнеслись не слишком дружелюбно. За прилавком стояла какая-то рыжеволосая русская мадам, не знавшая по-английски ни бельмеса. Она поддерживала беседу с помощью дешёвого электронного переводчика, который регулярно путал слова из-за не слишком чёткой работы алгоритмов системы распознавания речи. Итогом разговора стало указание от продавщицы идти куда-то, в какое-то место, координаты которого обозначались тремя кириллическими символами, перевод коих устаревший электронный прибор осилить не смог. Почувствовав себя стоящим где-то посередине между полным идиотом и туристом-лопухом, Листер решил, что просто так обиды не спустит и внёс Антонину Козлову первым кандидатом в свой список на отбор.