Во втором магазине, который представлял собой современный оптический салон, оборудованный по последнему слову техники, Листеру повезло больше и список дополнять не потребовалось. Ему замерили диоптрии и долго заговаривали речами о новейших достижениях офтальмологической промышленности в области разработки оптических устройств, а также об адаптивных магнитоэлектрических контактных линзах, турбоплазменных очках и прочих странных вещах, названия которых так и не отложились в голове старого жнеца. В конце концов Листеру всё-таки подобрали необходимую оптическую фурнитуру, и он остался доволен, однако напоследок всё-таки загипнотизировал обслуживающий персонал, чтобы каждый из них на протяжении двух последующих земных дней считал себя кактусом. Так же он поступил и с Антониной Козловой двумя часами раньше, правда в том случае ему на ум пришёл образ мухоловки обыкновенной. Зачем? Листеру нравилось проводить различные эксперименты с представителями человеческой расы, что являлось одним из самых любимых его хобби, равно как и сам гипноз.
Итак, с линзами покончено. Но у Листера оставалось ещё одно важное дело в Нижем мире, и дело это требовало самого пристального к себе внимания.
В полдень в Новом Лондоне распогодилось – из-за туч стало проглядывать солнце и даже начало немного припекать. Листер старался держаться теневой стороны улиц, потому как плохо переносил жару в силу возраста и манеры одеваться. Несмотря на то, что для большинства окружающих он выглядел как совершенно типичный городской житель средних лет, под создаваемой гипнотическими талантами Листера оболочкой, скрывался всё тот же дряхлый старик, облачённый в плотный чёрный балахон с капюшоном. Загипнотизировать само солнце было выше талантов Листера, поэтому чёрная плотная ткань его одеяния начинала интенсивно вбирать тепло небесного светила, только оно выглядывало из облаков.
- О, это как раз по мне, - обрадовался Листер, свернув с проспекта на гораздо менее оживлённую узкую мощёную улочку. Таблички однообразных невысоких домов подсказали Листеру, что он попал на “Улицу Заходящего Солнца”. Широкие козырьки крыш её домов скрывали от взгляда прямые солнечные лучи, и тротуар почти всегда находился в тени, благодаря чему улочка вполне оправдывала данное ей романтичное название, являвшееся для современного Лондона слегка нетипичным. В прохладе тени Листер почувствовал себя более комфортно и спокойно, он сбавил шаг, чтобы иметь возможность лучше разглядеть лица встречных прохожих. Пора подумать о выборе.
За плечами Листера стоял огромный багаж опыта по подбору рекрутов для злачных нужд Центрального, поэтому он уже достаточно хорошо представлял себе того, кто потребуется им с Дилиадо для приведения в действие основной фазы Плана. Нет, конечно, это была не Антонина Козлова, хотя в глубине души Листер сожалел об этом – ему хотелось как следует проучить эту понаехавшую хабалку за вопиющий непрофессионализм в общении с клиентами. К сожалению, документы были подготовлены только на одну персону. И то, если Дилиадо удалось их провести через канцелярию, каким-то образом ублажив старуху Пэг.
Листер сосредоточился. Они внимательно вглядывался в лица встречных прохожих, проникая в умы и закоулки сознания в поисках интересующих его аспектов мышления, а также пытаясь разглядеть такие личные качества как искренность, самопожертвование, добродетель, и напротив – лживость, цинизм, эгоизм, жадность, тщательно формируя у себя в голове конечный образ исследуемых субъектов. В то же время Листер большое внимание уделял такому фактору, как отношение успешно достигнутых целей в жизни в отношении к поставленным, которое он считал одним из важнейших показателей профпригодности, говорящим о наличии высокой доли природного упорства в характере индивидуума.
Таким образом, Листер прошёл пару кварталов и проанализировал сознания нескольких десятков встречных прохожих. К своему удивлению и расстройству не обнаружил ничего стоящего внимания. После того, как он миновал Улицу заходящего солнца и ещё несколько часов бродил по городу в поисках, немолодое тело его начала охватывать усталость, а разум – негодование. Что же это такое – середина двадцать первого века, промышленность и наука Нижнего мира переживают очередной расцвет – основана колония на Марсе, отправлена экспедиция к спутнику Юпитера - Европе, практически весь автотранспорт переведён на водородную тягу, учёные победили рак, наконец! И что? На улицах одного из самых крупных мегаполисов планеты за полдня ему не повстречалось ни единого достойного кандидата, который самоотверженно и с полной отдачей смог бы справиться с возложенной на него миссией. Поразмыслив о том, что же ему не даёт принять окончательное решение и сделать выбор, Листер сделал вывод – это нечто личное. Почти все из попавшихся ему прохожих в достаточной мере не обладали полярностью морали, важным для него качеством. Иначе говоря – они не являлись теми людьми, которыми бы двигали истинно добрые чувства и эмоции, или напротив бескомпромиссно злые, и побуждали к великим деяниям и поступкам. Нет, почти все они являлись типичными представителями своей расы, будь то научные деятели, люди искусства, или политики. Даже самых талантливых из них на активную деятельность мотивировали финансовые институты, внимание противоположного пола, или желание потешить собственное самолюбие. Иных и вовсе – алкоголь, да наркотики. Умом Листер понимал, что этот нюанс не является объективным критерием отбора, но внутри него говорила некая личная предвзятость. Как это мелко, - думал жнец. С горячей любовью он вспоминал своего деда, придворного алхимика Его. Существо столь враждебное к окружающим, что Листер порой недоумевал, как у него вообще получилось произвести на свет жизнеспособное потомство. Помимо того, что профессор Кастор Третий обладал незаурядными мыслительными талантами, страстью к познанию неизведанного, он также боготворил само понятие зла в любом его проявлении. В конце концов практически он явил Астралу материю Зла, которую жители Нижнего мира именуют антиматерией, а так же изобрёл процедуру деполяризации – способ перемещать что угодно в пространство невиданное ранее - антимир. Но так как оттуда до сих пор никто не возвращался, то данных о том, есть ли в нём что-то интересное, добыть не получилось. В итоге с некоторых пор туда ссылают особо неугодных Ему жителей Астрала, обвиняемых в политических преступлениях против действующей власти. Одним из таких, кстати, оказался отец Нельсона. Но самое любимое воспоминание Листера, о деде и его деяниях, было связано не с материей зла, а с обыкновенными автоматическими чайниками, разработкой которых его заставили заниматься, когда тот пребывал уже в преклонном возрасте. Казалось бы, как сможет теперь проявить себя здесь тёмный изобретательский талант Кастора Ужасного, которому отныне было суждено заниматься кипятильниками до конца своих дней? Но их эксцентричный создатель нашёл способ и внёс в конструкцию нехитрого прибора некоторое усовершенствование. При шестьсот шестьдесят шестом цикле кипячения оболочка чайника трескалась, и он чудесно взрывался от избыточного давления скопившихся там газов, поражая брызгами кипятка всех находящихся в радиусе двух метров. И пускай газеты твердили, что это лишь вопиющая недоработка главного инженера, Листер твёрдо знал – это был коварный расчёт самого Кастора, во славу его единственного культа и объекта посвящения всей жизни – Истинного Зла. Отчаянная страсть деда всегда и в любых ситуациях находила выход! Листер чрезвычайно гордился своим предком и восхищался его целеустремлённостью. Как жаль, что ничего даже близко подобного он не смог разглядеть во встретившихся ему характерах обывателей Лондона середины двадцать первого века. Может, отмотать пару столетий назад? В целом, неплохая идея, подумал Листер. Но пойти на компромисс было бы в его случае разумнее, чем возвращаться на Астрал в Зал проекций и заново настраивать машину перемещения - на это ушло бы слишком много времени.