Но пока этого делать не стоит. Ограничимся одним убитым послом в моём поместье.
━─━────༺༻────━─━
Мы сели в моём кабинете, за столом. С одной стороны я и Оливер, с другой Эванс. Охрану оставили у входа.
— Мистер Смит, от лица генерала Магнуса Глостера сообщаю вам, что Британская империя готова рассмотреть некоторые послабления к вам в случае добровольного возвращения под крыло Его Императорского Величества.
— И… какие же послабления?
Оливер выглядел подавленным и одновременно возбуждённым. Он явно разрывался между текущей проблемой и тем, что в гараже стояло изобретение его жизни, готовое к запуску и проверке.
Он нервно дрыгал ногой под столом, скрестил перед собой пальцы и сжал их, кажется, со всей силы. А ещё взгляд перескакивал то на Эванса, то на меня, то в окно, где виднелся гараж.
— Во-первых, конечно же, смертную казнь заменят заключением. Но не волнуйтесь, условия не будут излишне жестокими. Мы заинтересованы, чтобы вы продолжили работу, поэтому свободы окажется куда больше, чем это позволено узникам. Только придётся приставить надзирателя, но, думаю, вы понимаете.
— А как же моё заключение до того, как я пересёк границу? — напомнил Оливер.
И ведь правда. Я нашёл чудо-инженера в тюремной камере. Как-то они не слишком бережно обращались с ним раньше. И что же изменилось?
Чёрт. Неужто британцы прознали о разработке Антитворца?
— Об этом не волнуйтесь. Лорд Глостер милостив, он согласен забыть этот ваш проступок.
— Проступок? — нервно хмыкнул Оливер. — Я пытался спасти сотни невинных жизней.
— Да, но в результате погибли солдаты Британской Армии. Мне кажется, они тоже были достойны жизни, не правда ли? — Эванс задержал на нём взгляд, который показался мне подозрительным.
Я насторожился.
Оливер помрачнел. Его разрывало между нравственностью, которая запрещала гнать людей на убой, обращать их в рабство, разрушать и уничтожать. И приказами руководства его страны, которая требовала всё это делать, чтобы такие как Глостер, Эванс и прочие могли и дальше пить дорогое вино, жрать из золотой посуды и строить планы по захвату новых ресурсов.
Родина и семья. Каким бы ни был жестоким и несправедливым генерал, на его стороне находились близкие для Оливера люди. И это тяготило моего нового друга.
Не знаю, как я бы поступил на его месте. Жить среди своих, но каждый день переступать через моральные нормы или отречься от собственных корней, чтобы быть верным самому себе?
Такой выбор не пожелаешь никому.
— Игорь Сергеевич, — обратился ко мне Эванс, — я прошу вас оставить нас с мистером Смитом наедине. У меня есть к нему приватный разговор.
— Ещё чего, — хмыкнул я.
— Игорь… — Оливер вдруг посмотрел на меня мрачным взглядом. — Прошу, дай нам поговорить.
Вот зараза. Очень не хотелось оставлять его наедине с маркизом. Хрен знает, что задумал этот бриташка. Но, похоже, выбора нет. Если откажу, сделаю только хуже. Этот выбор, каким бы он ни был тяжёлым, Оливер должен сделать сам.
Я поднялся из-за стола, чуть задержался, борясь с мимолётным желанием испепелить Эванса, чтоб гадёныш не мешался под ногами, а затем вышел.
Замок брякнул за спиной, когда дверь закрылась, а передо мной стояли двое понурых телохранителей и близнецы-монголы с довольными мордами.
Если британцы скрывали оружие, то близнецы выставляли напоказ новенькие боевые пояса, которые я им заказал. Освоить это оружие им ещё полностью не удалось, но одного вида было достаточно, чтобы все вокруг регулярно клали в штаны.
— Вы уже закончили? — удивился Батар.
— Нет. Будьте настороже. Если наши гости попытаются что-то выкинуть… — я с прищуром оглядел телохранителей с ног до головы, отчего те нервно сглотнули. — Ну, вы поняли.
— Ага, — хищно осклабился Бат. — Кстати, там двое калек приехали. Сказали, разговор есть.
«Двое калек» — это Слава и Гельд, которые повсюду ходили с тростью. Когда рядом с ними находились пышущие богатырским здоровьем близнецы, они действительно выглядели несколько удручающе.
— Ну, пойду пообщаюсь, коли так, — буркнул я.
Надоели уже эти разговоры, мать вашу. Хоть самому войну объявляй, чтобы языками чесать закончили.
━─━────༺༻────━─━
Гельд определённо плохо влиял на Славу. Не знаю, как так получилось. Может, Слава оказался слишком впечатлительным или что-то ещё, но за короткий промежуток времени перенял слишком много повадок старого тунгусского дельца. Трость держал с некоторой таинственностью, чуть скривился в плечах, а хромать, кажется, стал сильнее, хотя уже должно было всё пройти.