Глебов всё ещё косился на Хидзаши, и тот понимал, в чём причина, но не подавал виду, что его это хоть как-то заботит.
Вдруг из оседающего облака вырвалась группа особо крупных и злых демонов. Почти все стволы были заняты уничтожением основной орды, так что нам предстояло с ними расправиться.
Я перехватил меч и встретил первого размашистым ударом. Клинок прорубил плоть, но лишь нанёс рану, поэтому пришлось насадить вторую тварь на ледяной кол, выросший прямо перед ним, и добить первую уколом в голову.
Хидзаши и Глебов тем временем тоже схлестнулись с другими демонами. Глебов показывал себя отличным бойцом, который способен сражаться даже после долгой и утомительной битвы. Ему даже пришлось использовать обычный кристалл, потому что родовое кольцо полностью разрядилось во время отражения предыдущих волн нападения.
Это, надо сказать, удивляло. Дело в том, что маги не могли пользоваться магией сколько вздумается.
Для меня это было некоторым сюрпризом, потому что моя способность к сопротивлению, как выяснилось, позволяло перегонять через себя огромные объёмы магии. Но для прочих уже после одного мало-мальски качественного кристалла это давалось с трудом. Обычно силы мага заканчивались как раз с запасами энергии в родовом кольце.
Да, Андрей Фёдорович оказался крепким орешком. Но и его предел, похоже, наступил.
Отразив атаку одного ёкая, он вдруг скривился в гримасе боли и сбился с ритма. Тут же получил удар от второго противника, который разбил щиты, и кубарем покатился в сторону.
Ёкаи ринулись добивать его, но тут уже подоспели мы с Хидзаши. Вклинились в последний момент, не позволив когтям тварей разорвать капитана, и отшвырнули их магией. Хидзаши кинулся добивать, а я поднял Глебова и повёл к редутам.
— Грха! — рвано выдохнул он, следуя за мной. — Треклятая магия!
Я чувствовал скверну, окутавшую его с ног до головы. Вот в чём дело. От тёмных ёкаев исходила их магия. И, хоть этот эффект был несравним с кристаллами, за всё время Глебов «нажрался» скверны, и та наконец дала о себе знать.
— Ею тоже займусь, но позже, — обещал я. — Сейчас сидите внутри и не высовывайтесь!
Похоже, капитана действительно любили его солдаты. Ворота укреплений отворились, наружу выбежали сразу несколько бойцов. С учётом близости тварей, это было действительно рискованно.
Они перехватили своего командира и тут же ринулись обратно, а я развернулся и как раз подловил одну отбившуюся от стаи тварь.
Что ж, и без Глебова справимся. Так даже веселее!
Орудия громыхали, ало-багровые облака оседали на выжженном поле, ветер поднимал их и нёс в нашу сторону. Смесь металла с керосином оседала на зубах, но, кажется, я уже привыкал к новым вкусовым ощущениям.
Меч прорубил костлявую голову тёмного ёкая, и тот вспыхнул, исчезнув с поля боя.
Вот только когда-нибудь он вернётся в Исток, переродится и снова ринется на редуты. Надо с этим что-то делать.
━─━────༺༻────━─━
После уничтожения орды Медведь с Санычем вернулись за укрепления. Моя ласточка показала себя во всей красе, но теперь от неё фонило скверной, а корпус покрыт багряным. Да и в салон налетело пыли, так что придётся долго и упорно отмывать всё это.
Но потом. Сейчас я занялся выведением тёмной магии из Глебова. Мы расположились в его комнате, Снаружи уже вечерело, и сквозь узкое окно пробивался холодный воздух. Зима, по сути, уже началась. В Японии она была куда мягче, чем в России, но это же было и недостатком. Для морозов и морозной свежести минуса не хватало, поэтому чаще приходилось иметь дело со слякотью, мокрым тающим на глазах снегом и прочими радостями такой погоды.
Капитан выглядел не очень хорошо. Усталость долго накапливалась в нём, а скверна добила окончательно. Медик из его роты дежурил рядом, пока я шаманил.
И пока скверна Глебова впитывалась в меня, а мой родовой перстень начинал темнеть, я смог получше изучить эту магию.
Наверное, помогло то, что раньше я сталкивался с огромными её объёмами, а теперь приходилось действовать медленно, осторожно, выискивая крупицы в теле другого мага, чья аура и без того скрывала все помехи.
И всё же мне удалось. Я очистил магию Глебова, но при этом будто распробовал тёмную магию, будто какое-нибудь блюдо, от которого прежде воротил нос, а теперь оно казалось вполне себе ничего. У меня так было с молоком в детстве. Почему-то терпеть не мог молоко, особенно парное, прям из-под коровы. А затем втянулся.