Мой взгляд прошелся по их лицам, скользнул по неприступным валам крепости, уперся в серое, безразличное небо.
Играть по чужим правилам? Послушно вести людей на бойню, исполняя абсурдный приказ? Нет. Хватит. На моих губах, должно быть, тронулась тень улыбки, похожая на оскал. Раз уж судьба забросила меня в этот театр абсурда, то дирижировать в нем буду я.
Резко отвернувшись от бруствера, я оставил за спиной тоскливую панораму безнадежности. Хватит созерцать. Пора конструировать.
— Ко мне в палатку, господа, — бросил я через плечо офицерам, которые, казалось, так и вросли в мерзлую землю. — И привести ко мне главного интенданта. Немедленно. Мне нужны полные ведомости по всему, что у нас есть и чего нет. И поживее, времени у нас в обрез.
Мысль о Прутском котле, о гибнущем Государе, никуда не делась. Раз уж я не могу быть там, чтобы вытащить его из капкана, значит, я сотворю здесь нечто такое, что заставит содрогнуться не только турок, но и всю просвещенную Европу. Я выиграю эту безнадежную битву. Выиграю так громко и так страшно, чтобы грохот этой победы долетел до Молдавии и, быть может, заставил Великого Визиря оттянуть часть сил сюда. Это был мой единственный, математически невозможный шанс помочь ему.
В тесной штабной палатке царило недоуменное молчание. Офицеры, сбившись у входа, с растерянностью наблюдали, как я расстилаю на столе чистый лист пергамента. Они ждали от меня плана штурма, а в итоге я устраиваю бухгалтерскую проверку.
Вскоре появился запыхавшийся интендант, щуплый человечек с лицом вечного должника и мышиными глазками. Дрожащими руками он раскладывал передо мной свои талмуды. Слушая его монотонный бубнеж, я мысленно уже препарировал врага. Их центр тяжести — самоуверенность. Я заставил себя думать как инженер-системотехник, ищущий уязвимости в сложном механизме. Что есть крепость? Замкнутая экосистема. У нее есть входы: подвоз провианта, вода, подкрепления. И выходы: вылазки, канализационные стоки, дезертиры. У нее есть энергетический центр — пороховые погреба и арсеналы. И, главное, у нее есть нервная система — командиры, сигнальщики, гонцы, — передающая приказы. А идеальная оборона — это когда все части работают слаженно. А что, если эту слаженность нарушить? Вызвать каскадный сбой?
— … пороха пушечного тридцать бочек, ружейного — сорок восемь, — бубнил интендант. — Фитили, пыжи, свинец в слитках… А, вот еще, ваше благородие. Неведомо зачем, Государь перед отъездом велел привезти. «Потешные огни». Четыре телеги. Целый фейерверк для празднования будущей победы. Куда их теперь девать, ума не приложу. Только место на складе занимают.
Полковник Сытин неодобрительно крякнул.
— Государь наш шутить изволит. Нам бы ядер побольше, а не хлопушек.
Но у меня родилась идея. Фейерверк. Магниевая пыль. Селитра. Окислители. Химическая реакция с выделением огромного количества световой и звуковой энергии. Подняв руку, я остановил интенданта.
— Достаточно. Оставьте бумаги. Свободны.
Когда он, пятясь, выскользнул из палатки, я обвел взглядом офицеров. Я уже видел все. Операция выстроилась в голове. Атаковать нервы. Бить по разуму. Цель — вызвать в замкнутом пространстве крепости каскадный сбой системы управления. Посеять хаос, который парализует их волю к сопротивлению еще до того, как первый наш солдат выскочит из укрытий.
— Господа, — произнес я, хватая угольный грифель. — Забудьте все, что вы знаете об осаде крепостей. Мы устроим для Азова представление. Психологический театр военных действий.
На чистом листе пергамента начали появляться эскизы, не имевшие ничего общего с траншеями и бастионами. Первым я набросал простой жестяной цилиндр, похожий на банку для солдатской крупы.
— Вот наш главный довод, — я ткнул в него грифелем. — Светошумовой заряд. Корпус. Внутри — смесь из толченого магния из «потешных огней» и калийной селитры из пороховых погребов. Простейший фитиль. Сотни таких штук. В час «Хэ» наши штурмовые группы забрасывают их на стены и во внутренние дворы. Эффект — мгновенная, ослепляющая вспышка, ярче полуденного солнца, и оглушающий хлопок, от которого закладывает уши и темнеет в глазах. На несколько драгоценных секунд все, кто окажется рядом, превратятся в слепых и глухих истуканов. Их артиллеристы не смогут навести орудия, а стрелки не посмеют высунуться из укрытий. Мы отключим им зрение и слух.
— Шутихами крепость брать? — недоверчиво пробасил Сытин, глядя на мой чертеж как на рисунок сумасшедшего. — Это, простите, ваше благородие, ребячество какое-то.