- Ну, во-первых, ищут нас не повсюду, а только в СССРии, да и на виду у всех это самый грамотный способ маскировки. Не тушуйтесь, Сидни, самое сложное уже позади. Все, конечно, бывает. Комитетчики не дремлют, и руки у них длинные, но мы Вас так спрячем, что ни одна собака не найдет. Не извольте беспокоиться.
У столика появилась очаровательная официантка в белом переднике и чепце. Рюмин тут же оживился и заказал бутылку коньяка, да закуски, да побыстрее.
- Мы же с вами не девочки давится советской кислятиной и изображать удовольствие на лице, - пояснил он свой выбор.
Заказ принесли быстро. Скорость обслуживания поражала. Вацлав не так часто кушал в ресторане, но все же доводилось, и он помнил, как неторопливо, со снисходительностью обслуживали официанты в Ленинграде. Вероятно, потому что лицом Северянин не вышел, или не сунул червонец в карман на чай, как водится.
Выпили по первой за мир во всем мире. Тут же повторили. В груди потеплело, и Вацлав почувствовал, что его отпускает.
Рюмин оказался интересным собеседником. Он много и со вкусом рассказывал о своей жизни в России до революции, и после, о своей службе в торговле, о командировках на Дальний Восток, о войне. Да так что заслушаться можно было. Одно лишь «но»: Вацлав нутром чуял, что бОльшая часть всех этих историй липа. Возможно они и правда имели место в жизни, только вот не с Солдатом, а с кем-то из его знакомых, друзей, товарищей, а он собрал это, и теперь кормит его как солянкой, чтобы поддержать разговор.
Выпили по второй и по третьей. Душевно получалось. Вацлав слушал Рюмина, изредка вставлял что-то от себя, только вот что он мог сказать, внук врага народа?! Как жил все это время в страхе, что рано или поздно его тоже заберут, прицепятся к чему-то и заберут, или о том, как в институте его чуть было не отчислили за неблагонадежность. Если бы не поддержка друзей деда, которые его спасти не могли, а за внука заступились, так бы и уехал на сто первый километр.
Появление этой шикарной женщины Северянин заметил сразу. Она не вошла, а вплыла в вагон-ресторан в сопровождении круглого лысого мужичка, с толстым портфелем и масляными глазками. Модная прическа , очаровательная улыбка, взгляд карих глаз, прожигающий насквозь, и этот заразительный смех, который тут же наполнил ресторан. Королева была одета в простое платье, но оно выглядело на ней как дорогой наряд от модельеров, писк советской моды, словно платье, которое можно было увидеть только на женах дипломатов, и то самого высокого полета.
Мужик с портфелем провел свою даму к свободному столику, усадил и тут же подозвал официантку. Вацлав не мог оторвать глаз от девушки. Ее кавалер смотрелся так нелепо и пошло на ее фоне. Северянин тут же перестал его замечать, как что-то лишнее и ненужное в картине мира.
Меж тем лысый мужик крутился вокруг королевы. Наливал ей шампанское, рассыпался в комплиментах, рассказывал ей о том, какая он важная шишка, и как они сейчас красиво заживут, когда доберутся до Германии, куда его назначили по линии торгового представительства. Королева его великодушно слушала, изредка вставляла свои одобрительные ремарки, но все ее внимание было сосредоточено вовне. Она внимательно, словно что-то ища, осматривала вагон-ресторан, и взгляд ее был взглядом оценщика в ломбарде. Девушка была явно не простая.
Тут она заметила заинтересованный взгляд Северянина и широко улыбнулась, довольная вниманием. Вацлав поспешил отвернуться, сделал вид, что его это все не интересует. Рюмин рассказывал какую-то запутанную историю о том, как он заблудился в тайге, и две недели питался подножным кормом, пока его не нашли оленеводы-кочевники. Зачем его понесло в тайгу, и при чем тут два килограмма золота, Вацлав так и не понял, вероятно, об этом было рассказано в самом начале.
Тем временем за столиком Королевы неожиданно нарисовалась подвыпившая компания. Трое молодых мужчин ,вероятно из дипломатических, окружили девушку таким назойливым вниманием, что ее лысый кавалер весь покраснел от злости, вцепился в чемодан как в спасательный круг, и фыркал, да рычал по любому поводу.
- Да вы что, я не была в Париже. Да и сейчас тоже не судьба. Моего Роланда назначили в Берлин. А я за своим мужем, - разобрал Северянин.
- Вы многое теряете, Елена, вы не представляете, как прекрасен Париж, даже в столь хмурую осеннюю пору, - рассыпался в комплиментах один.
- От Берлина до Парижа рукой подать. Предлагаю Вам бросить все и махнуть к нам, - зазывал второй.