- Я внимательно ознакомился. Смело. Очень смело. Теоретические выкладки поражают. Если мы добьемся фактического подтверждения, то это прорыв. Это кардинально изменит все положение в стране. Это даст новый рывок для развития наше промышленность. Это я вас, Вацлав Георгиевич, поздравляю. Мы на пороге великого открытия. Продолжайте работать.
Чужин захлопнул папку и толкнул ее по столу растерявшемуся Северянину. С одной стороны его похвалили, но с другой стороны как понимать этот жест. Он схватил папку, раскрыл, чтобы убедиться в том, что это его текст, и жестко спросил.
- Иван Петрович, но здесь нет рецензии. Как же публикация в сборнике? Я рассчитывал…
- Дорогой мой, Вацлав Георгиевич, ну, о какой публикации может идти речь. С вашим-то прошлым. Вы же помните, как вы пришли ко мне в лабораторию, с дырявым карманом и полной бесперспективностью дальнейшей научной жизни. Вас не хотели брать ни в одну серьезную организацию. Поблагодарите за это вашего дедушку Петра Сергеевича. Кто бы мог подумать, что пламенный большевик, окажется английским шпионом. Как вы себе это представляете, Вацлав Георгиевич, я поду на научный совет с вашей работой, а мне в ответ скажут, кого вы нам принесли? Это не внук ли Петра Северянина, врага народа. Меня за это по голове не погладят.
Чужин посмотрел волком. Под его взглядом Северянин почувствовал себя ничтожным человечишкой, осмелившимся потревожить своим присутствием небожителей. И тут Иван Петрович заметно подобрел, расплылся в улыбке и предложил:
- Впрочем, есть один выход. Не знаю уж, как вы к нему отнесетесь. Я могу прикрыть вас. Если мое имя будет стоять в самом начале работы, то в таком случае научный совет может пропустить ее к публикации.
Северянин не ожидал такого поворота событий. Он ничего не имел против профессора Чужина, но это была его работа, его открытие. К черту известность. На нее Северянину было плевать с высокой колокольни. Главное, это возможность дальше развиваться, но если Чужин присвоит себе все достижения, то он так и останется простым инженером с зарплатой сто восемьдесят рублей в месяц и со связанными руками.
Видя замешательство Северянина, Чужин ослабил хватку.
- Дорогой мой, Вацлав Георгиевич, я вас не тороплю. Подумайте о моем предложении, и давайте поговорим об этом через пару недель. Завтра я улечу в командировку. В Москву вызывают.
Он перелистнул страничку на настольном календаре, и щелкнул пальцем по бумаге.
- Вот после майских праздников, числа второго все окончательно обсудим.
Разговор с Чужиным оставил после себя мерзкое впечатление, как в детстве когда в деревне босиком вляпался в коровью лепешку, а все вокруг смеются и показывают пальцем.
Вот и сейчас смотря в спину Ивану Петровичу, Северянин почувствовал волну гадливости, которую с трудом в себе подавил.
За эти две недели он многое успел обдумать и пришел к выводу, что как бы не было противно, с предложением придется соглашаться. Чужин, мужик злопамятный, к тому же все расчеты у него на руках. Он может запросто убрать его из лаборатории, вспомнив о дедушке враге народа, после чего пустить в печать его работу уже под своим именем без всяких примесей. Вариант выглядел очень правдоподобно.
Да и главное это само открытие. Оно должно дойти до принимающих решения людей. Ведь какие это перспективы развития сулит стране.
Поэтому Северянин был морально и физически готов принять предложение начальника. Хотя после этого он точно напьется, чтобы заглушить чувство стыда. Его любимый дед Петр Северянин такого бы шага не одобрил. Вся вина его состояла в том, что в трудный переломный момент он не смог отступить, не смог нарушить своих принципов, за что был объявлен троцкистом и тут же арестован. Его толи расстреляли, толи он пропал в лагерях. Отец пытался узнать, обивал пороги высоких кабинетов, но после того как ему пригрозили, что он может последовать следом, бросил это дело.
Северянин отвлекся от тревожных мыслей, заметив, как нелепо покачнулся профессор Чужин, взмахнул руками и стал заваливаться на Радочку Катаеву. Она попыталась его поймать, подставить плечо, но не удержала и упала вместе с ним. Толпа демонстрантов продолжила шествие, не заметив упавших. Она накатила на них, и, казалось, сейчас затопчет, но на помощь уже кинулись сотрудники института. Они оттеснили демонстрантов в сторону, образовав островок свободы, где лежал с вытаращенными в небо мертвыми глазами Иван Петрович Чужин, и пыталась подняться на ноги Радочка Катаева. Руки у нее были испачканы кровью.