Колебался Северянин недолго. Накинул пальто, вышел из номера и спустился на первый этаж. Ресторан назывался «Hullu Poro», Рюмин говорил, что это переводится как «сумасшедший олень». Безумное животное тоже имелось в наличии. Огромное чучело головы на стене при входе смотрело стеклянными глазами на посетителей.
Вацлав выбрал себе столик в дальнем углу, подозвал официанта и заказал себе отбивную из оленины с картофелем и грибами, свежий салат и горячий черный чай. Пока заказ готовился, Северянин рассматривал посетителей заведения. Их в столь ранний час было немного. Грустный пастор за кружкой пива возле барной стойки. Высокий бородатый мужик, видом напоминающий лесоруба, склонился над тарелкой с дымящимся мясом и красивая женщина, сидящая в одиночестве спиной к Вацлаву. Но несмотря на это он ее узнал, это была Елена Ланская. Удивительное дело, судьба свела их опять вместе, хотя гостиниц в Хельсинки полно. Они могли остановиться где угодно.
Северянин пока дожидался свой заказ, размышлял стоит ли ему подойти к графине, и представиться, или этого делать не следует. Он подумал, что Роман Рюмин столь дерзкий шаг явно не одобрит. К тому же это было опасно. Если верить Рюмину, от таких женщин как Ланская надо держаться подальше. Для нее убить человека, что пальцами щелкнуть. Но его тянуло к ней. Что-то завораживающе, чарующее было в этой хрупкой, но столь сильной духом женщине.
За этими мыслями он не заметил, как проглотил отбивную с картофелем и грибами, поклевал салат, и выпил весь чай.
Тем временем за столик к Елене Ланской сел пожилой незнакомый господин с густыми усами и седыми вьющимися бакенбардами. Он снял черную шляпу, положил на стол, рядом легли перчатки, стянутые со скрюченных пальцев. Старик о чем-то заговорил с Ланской. Говорил он столь тихо, что как Северянин не напрягал слух, ничего не услышал. Ланская сдержанно отвечала ему. При появлении старика ее тело казалось сковала вековая стужа. Она держалась холодно, и отстраненно, словно опасалась чего-то. Наконец, старик кивнул, словно с чем-то согласился, поднял с пола кожаный портфель, долго возился с замками, пальцы не слушались, наконец извлек на свет пачку денег, затем еще одну и еще. Деньги были зеленого цвета. Он небрежно бросил их на стол, застегнул портфель, это получилось у него с первого раза, водрузил шляпу на голову, взял со стола перчатки и величественно удалился.
Что-то подсказывало Северянину, что он стал свидетелем встречи Ланской с представителем заказчика. Она имела дела с серьезными людьми. И только что ей заплатили за проведенную операцию, возможно это был всего лишь задаток, а остальное она получит, после того как выкраденные документы окажутся у заказчика. Но тут можно было гадать сколько угодно. Все равно истины он не узнает.
Елена Ланская ушла через несколько минут после старика. Северянин решил, что ему больше не зачем задерживаться, попросил счет, расплатился и вышел из ресторана. К себе он поднимался по лестнице, погруженный в собственные мысли, крутившиеся в основном вокруг юбки загадочной графини Ланской. В Союзе девушки, которых он знал, были все как на подбор комсомолки, активистки, цитирующие на память Маяковского и Есенина вперемежку с выдержками из речей Сталина и Ленина. Их можно было охарактеризовать емким словом «приспособленки». И вот он увидел совершенно другой тип женщины, свободной и самодостаточной, которая жила как хотела и устанавливала свои правила.
«Похоже братец, ты таки влюбился» - горько подумал он, останавливаясь возле двери своего номера.
Он достал ключ, вставил его в дверной замок и почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в спину между ребер.
- А теперь без щума заходим в номер. Советую не дергаться. Иначе выстрелю, - произнес вкрадчивый мужской голос.
Похоже, он все-таки вляпался по уши. А Рюмин просил его не выходить из номера. Вот же он идиот, так по-глупому провалиться, и все свое будущее спустить в канализацию.
Северянин послушался, открыл дверь, вошел в номер и впустил за собой незнакомца, держащего его на прицеле. Незваный гость прикрыл за собой дверь. Вацлав обернулся и смог рассмотреть его. Это был среднего роста мужчина с серым невзрачным лицом, тонкими усиками над кривым дрожащим ртом пропойцы. Он был одет в старый поношенный костюм с заплатками на локтях.