…Она вела себя как шлюха, хотя для меня было очевидно, что это такая игра. Сумасшедшей, яркой красоты дама: каштаново-рыжие кудри лежали на открытых плечах, ярко-алая, практически светящаяся помада выделяла изящные губы, зеленющие глаза и такого же цвета короткое платье подчеркивало экстремально длинные ноги; одна упиралась шпилькой в подножку барного стула, вторая, на первой, покачивалась в такт музыке. Конечно, она знала, какое впечатление производит, и явно хотела приключений сегодня ночью. Мне до этой женщины было как до RNY-38, куда мы, собственно, завтра и улетали из космопорта, болтающегося около Луны. Не будь я вариатором – лишь вздохнул бы да подлил еще виски, отвернувшись от барной стойки, но раз уж у меня есть преимущество перед большинством мужчин на планете, чего бы им не воспользоваться?
Я закрыл глаза. Пронеслась наиболее яркая реальность: через полчаса в бар вваливается компания космопилотов, и мою длинноногую и зеленоглазую охмуряет голубоглазый ариец – сто девяносто сантиметров рост и восемьдесят килограммов мышц. Я проверил, что будет, если таки подойду к ней знакомиться. Ничего. Меня сбрасывают в шлак через пять минут, и уходят опять же с тем арийцем. Хорошо. А если я веду себя нахально-агрессивно? Перед глазами пролетели следующие полчаса, где я получил в глаз и по почкам от космопилотов. А если сделать вот это…
Со стороны казалось, что посетитель чуток устал и в задумчивости прикрыл глаза. Продолжалось все не более пяти минут, тогда как я пережил штук двадцать отказов, несколько пощечин и выпил, наверное, с литр виртуального виски. Наконец, открыл глаза и заказал апельсинового сока со льдом. Официант вернулся через три минуты, поставил чуть запотевший стакан, оставивший на деревянном столе мокрый ободок, и нырнул в серо-сизый дым на окрик очередного посетителя.
– Вы забыли мой лед. Я заказывал со льдом, – облокотился я грудью на барную стойку, обращаясь к мастеру бутылок и коктейлей.
– Что? – лысая голова со складкой на шее повернулась ко мне, и рыбьи глаза, не моргая, уставились.
– Я заказывал сок со льдом, – протянул я стакан. – Тут нет льда.
Ледяные кубики стукнулись друг об друга, устремившись в мой бокал, но бармен размахнулся чуть сильнее, чем надо, и зацепил за стеклянное дно так, что в ту же секунду сок потек по груди дамы в зеленом платье.
– А ты…! – вскочила она, выругавшись. Оранжевые струйки устремились к низу живота, и стало очевидно, что никакого космопилота в таком виде она не подцепит. Я же, как настоящий джентльмен, не мог не предложить свои услуги. Она окатила меня взглядом, как я ее соком, и через секунду раздумий решила, что лучше такой, чем вообще никакого.
Для меня она навсегда стала Ингрид, хотя позже выяснилось, что на самом деле ее зовут Анжела.
Мы добрались до обшарпанного номера мотеля, пахнущего пылью и водкой, а по дороге я истерично сканировал реальности, пытаясь понять, как ублажить доставшуюся мне жар-птицу. Почему-то это получалось не в «Хилтоне», на который у меня вполне хватало денег, а именно в этом безымянном мотеле с крысами и фанерными стенами.
Обнаженные формы Ингрид среди продавленной кровати, в антураже сломанного телевизора и болтающейся на одной петле двери шкафа смотрелись будто из иной реальности, как вставленные в фотошопе на скорую руку. Моя ладонь скользила по ее мягкой коже, губы смазывали помаду, мой нос вдыхал запах ее волос, она закрывала глаза и мурлыкала, а мне казалось, что это нереально. Но что такое реальности для человека, пролистывающего их, как страницы дамского журнала? Как можно определить, реально ли то, что сам только что сотворил? И разве можно быть уверенным в том, что сейчас видишь, чувствуешь, осязаешь – это уже воплощенная реальность, а не один из просматриваемых тобою же вариантов?
Моему естеству, в отличие от меня, было совершенно наплевать на метафизические метания, так что ночь прошла великолепно… в отличие от следующего дня.
Утром от Ингрид остался лишь запах, от которого сладкая истома разливалась внизу живота. В кои-то веки захлестнуло сожаление, что я больше не увижу эту женщину, хотя, конечно, я знал об этом еще до того, как облил ее соком. Встречи на одну ночь – именно этим ограничивается большинство вариаторов, и я не исключение.
В юношеско-романтическом настроении, с блаженной улыбкой на губах, я забрался в недра «Вояжера», и мы рванули к RNY-38, планете, чей индикатор полезных ресурсов показывал высокую вероятность содержания палладия, а два месяца перед вылетом я пахал на то, чтобы «Эрбаум» его нашел. Все складывалось как нельзя лучше, и моя первая серьезная вылазка обещала мне премию и всяческие бонусы от начальства. Я видел цены на палладий на мировом рынке… даже если бы они подняли мне зарплату вдвое – эти расходы просто затерялись бы в прибыли, как долларовая бумажка среди зеленых банкнот в чемодане.