Несмотря на, казалось бы, неподходящую подготовку, всё прошло нормально. Как, впрочем, всегда было с Эскулапом: из раны брызнула струйка крови, но матерящийся медик ухватил зеленеющего Медного за руку и зажал артерию. После чего заработал в ране с такой скоростью, что казалось — он использует дар.
— Всё, можешь больше не держать, — отстранил он Медного. — Спирта мне! — рявкнул он, хлебнул из бутылки и, на этот раз, промыл инструменты и руки не «тонким слоем».
— Эскулап, а дальше что? — напряжённо уточнил Фёдор.
Дело в том, что рана не кровила, но оставалась раной: глубокой развороченной дырой в ноге. А Эскулап, казалось, решил закончить с медицинской помощью.
— Жопа дальше, Федя, — широко улыбнулся старик. — Обезболивающего у меня нет…
— Достали орать, — вдруг раздался голос с балкона, после чего раздался шипящий щелчок. — Всё, нервные окончания на час отрубило, — сообщил Марк с балкона, с недовольным выражением на лице, убирая в набедренную кобуру парализатор.
— Да? — поднял бровь Эскулап, потыкал в ране каким-то инструментом, глядя в лицо Тёплого, которого била крупная дрожь. — Хм… и вправда. Только, резкий парень, — обратился он к Марку, — у пациента — шок. И противошокового у меня нет. Видишь, как его трясёт? — указал он на дрожащего Тёплого. — Я ему сейчас больше врежу…
Его слова прервал ещё один щелчок и шипение, а Марк повращал какой-то верньер на парализаторе.
— Не дёргается, — констатировал он, указывая на обмякшего Тёплого. — Два часа, минимум. Может, три. И не отвлекайте меня, — с этими словами он убрал парализатор в кобуру.
— Хм, может и сработает, — оценил Эскулап. — А ты, парень, ему нервы не сжёг?
— Нет, — ответил Марк. — Тело человека — механизм. Не всегда оптимальный, но рабочий механизм. А в механизмах и в их работе я разбираюсь. И не шумите, будьте так любезны, господа! — с этими словами он закрыл за собой дверь мастерской.
Эскулап тем временем начал обрабатывать рану. На пол со звоном полетели осколки, а после, используя Медного, как помощника, медик зашил рану, оставив толстый шов.
— Через неделю приведете его ко мне, — сообщил он. — Осмотрю рану. Если будет жар — тащите сразу.
— Спасибо, Эскулап, — кивнул Фёдор. — Сколько…
— Ничего вы мне не должны. За месяц платите — и хватит. Ровно столько, сколько я могу выпить. Дашь больше — останешься без медика, — сообщил старик, выходя из мастерской.
В общем-то «да», прекрасный медик Эскулап фактически не практиковал, занимаясь обслуживанием банды. Пил… много. Но всегда был в состоянии оказать медицинскую помощь. Что толкало медика к бутылке — Федя не знал. Как имени, прошлого, и прочих моментов. Но банде с этим стариком чрезвычайно повезло, размышлял Фёдор.
— А что это тишина-то такая? — вдруг дошло до него, что обычно шумные и говорливые парни общаются почти шёпотом.
— Так это, атаман… Марк сказал потише, — прошептал один из них.
— Эй, а мне парализатором получить неохота, — пробормотал другой, с опаской поглядывая наверх.
Забавные ответы, но старый друг себя, похоже, в банде «поставил», хмыкнул Фёдор. И направился собирать оружие с целеуказателями.
Парни рассортировали барахло со свалки и расселись по углам мастерской. А я возился с прицельным блоком для «Грифона».
Стандартного не было, да и не слишком именно стандартный был нужен, но вообще без прицела этот ствол был просто медленно стреляющим тяжеленным парализатором, который ручной «делал» в плане меткости.
С тем же «Грифоном» без прицела я заниматься анестезией не рискнул бы — скорее всего, просто бы промазал. А с ручным — даже не напрягался. И, кстати, надо бы сделать верньер с тремя-четырьмя положениями на ручные парализаторы: та же анастезия вещь, вообще-то, востребованная.
И тут в мастерскую завалился Фёдор, таща несколько стволов. Свой пистолет, штурмовой дробовик жандармов — старый и потёртый, но явно рабочий, и нарезное охотничье ружьё, скорее антиквариат, чем оружие. Впрочем, по качеству исполнения этот антиквариат даже на вид превосходил более современные стволы.
Всё оружие имело цифровые модули наведения и целеуказания, ну а я сам сказал Фёдору их принести.
Друг же, положив оружие на верстак, сделал парням жест «оставьте нас». Что не может не радовать — четверо посмотрели сначала на меня и потопали на выход только после моего кивка.
Субординация в банде — вещь как бы не важнее, чем в корпорации или у силовиков. И часть парней признали меня не атаманом, конечно, но «боссом», непосредственным командиром не только «по приказу».