Благочинник просто свалил, как и жандармы. А интендант, сморщившись, покачал головой.
— Свободны, Мехов.
— А вы — нет. Мои трофеи вскрыты, в нарушение Устава.
— У нас были основания…
— А у меня есть основания проверить КАЖДЫЙ винтик, который вы заляпали своими жирными руками! В вашем присутствии!
Отпустил хоругвь и говнился… в смысле, проверял трофеи до вечера. И Жилин этот… впрочем, чёрт бы с ним. Я не я буду, если с этим доносчиком «рассчитаются», причём задолбанный интендант в первых рядах.
По пути в казарму заскочил к ротмистру, вызвав буквально скорбный вой:
— Что тебе ещё, Мехов⁈
— Я вас так достал? — светски уточнил я.
— ДА!!!
— Ну и вы мне отменно омерзительны, ротмистр! — засиял я улыбкой. — Давайте расстанемся, к обоюдному удовольствию.
— Только «за»! — аж оживился толстяк.
— Рапорт от вас за участие в двух сверхважных миссиях. Отказ от повышения в звании, и…
— Демобилизация! — возликовал Бабушкин.
— Она самая. И выбор: звание или демобилизация бойцам хоругви.
— Сделаю! Сегодня же отправлю. И… оставь меня, Мехов… — жалобно попросил ротмистр.
Ну а я что? Зверь, что ли? Направился в казарму, где хоругвь отходила и ликовала богатствам: даже ОЧЕНЬ примерная оценка давала весьма внушительные деньги на каждого. Ну и я просто расслабился, развалился в кабинете. Ну и лениво черкал рапорт на папашу. По-моему, двадцать восьмой… Но точно не тридцатый!
Как вдруг — пинок в дверь. Она с петель, а в кинетический щит, с размаху, шлемами и стволами бьются… Спецназ военной жандармерии!
— Нет, вы, всё-таки, охренели, — оценил мизансцену я, доставая ствол. — Кто такие, какого хрена надо⁈
— Военная жандармерия! — копошилось за дверью. — Оружие на пол, лицом в землю!
— Точно охренели, — констатировал я, врубая ещё один генератор.
Пожмякал жандамов между двумя полями. Так, для порядка. А после, уже сам успокоившись, спросил.
— Какое обвинение?
— Потворство дезертирству и уклонению от службы…
— Чта?!! — немного удивился я. — И кого же я уклоняю⁈
— Некоего Мечникова! Есть свидетельства, что он не появлялся в казарме больше…
— Вот это видишь? — приподнял я не законченный рапорт, поднося его поближе к жандармам.
Глава 5
После размахивания копиями докладов и прочим я окончательно пришёл в себя — очень уж обвинение было бредовым. И, не деблокируя щиты, стал набирать ротмистра, благочиние и прочих ответственных морд и рож. Лиц я там как-то не замечал… хотя и не присматривался, нужно отметить.
И, хотя мне, естественно, никто ничего не докладывал, выходило что жандармский поручик пожелал повышения, наткнулся на обработку МОЕГО рапорта… Ну а дальше понятно: пожелал «проявить бдительность». Что ему напихали с верхом в спецназовскую панамку — я, к сожалению, не видел. Но точно напихали с верхом, потому что настроения я гарантированно испортил и жандармерии, и благочинцам.
Правда, ситуация с демобилизацией… подвисла. Я пару раз поднимал настроение Бабушкину своим прекрасным видом, делал тонкие намёки…
И ничего. Ротмистр клялся (а ментализм подтверждал правдивость), что направил все возможные рапорты и бумаги и даже больше… Но начальство загадочно отмалчивалось. Известные мне армейские истории показывали, что «забыть» эти бумаги могут на месяцы, а то и годы. А то и «забыть выслать демобилизационные документы», при этом официально их приняв.
Со мной такой вариант не пройдёт, как понятно, но помотать нервы, вынудить скандалить на всю Де-Кастри меня могут принудить. Чего мне делать откровенно не хочется: просить то, что твое по праву — унизительно, это раз. Сама система бюрократического аппарата такова, что повторное прошение вообще может «обнулить отсчёт» предыдущего, это два. То есть, возникнет ситуация, когда со мной нарушают закон и Устав… а конкретных виноватых нет.
Потому что каждый конкретный армейский бюрократ действует по закону и инструкции… Ну а что нет итогового результата — не их проблемы.
И, наконец, вопрос пресловутого «общественного мнения» в аристократических кругах. Если репутация отмороженного на всю голову психа и могучего менталиста имеет как свои плюсы, так и минусы, то репутация, приобретённая во время громкого служебного скандала (а не громкий — не поможет!), мне точно и однозначно навредит.
Именно как основателю корпорации, ну и самой корпорации, само собой. Что мне к чёрту не сдалось.
Так что, без униженных просьб и предварительных ласк, я направил вместе с контейнерами добычи в Новгород несколько зашифрованных инфоблоков. С недостающими данными и инструкциями. И после обнародования «достославных приключений сильномогучего графа Мехова на Сахалине, не вознаграждённых даже 'спасибо» — это самое начальство «в раздумьях» само ко мне прискачет. Возможно, даже теряя тапки.