- Странные у тебя пристрастия, - пошутил Ио как-то несмело.
- Это как раз для тебя, - широко улыбнулся я и потянул парня к подобию барной стойки.
Тут сидели несколько помятых мужичков-нищих, собирающих деньги в пробках с машин. Один из них был недавним бродягой, которому Ио пожертвовал пятьдесят рублей. Заметив нас, они нахмурились, но спрятать дешёвую бутылку водки даже не попытались.
- Вот, - я указал Ио для верности на мужичка, который, кстати, сидел без инвалидной коляски, и у него вполне себе было две ноги. – Ты же на хлеб ему давал?
Ио растерянно озирался, потом вздохнул:
- Ну, может, у него праздник.
- Мужики, у вас праздник?
- У нас каждый день праздник, - буркнул кто-то.
- Получается, ты подаёшь на то, чтобы эти члены общества спивались. Ты фактически помогаешь им убивать себя. Ног у них две, рук тоже. Они могли бы работать, но зачем? Если есть такие придурки как ты, дающие деньги просто так. Сколько вы имеете в день?
- Так и сказали тебе, - ответил «нищий», сидящий ближе к нам.
Я продемонстрировал бумажку в сотню рублей.
- Да уж побольше, чем твоя сотенка.
Я повернулся к Ио:
- Ну что? Понял?
Он покачал головой и вышел. Я за ним, схватил за плечи, развернул к себе, получив бусинками по ладоням:
- Они тоже проститутки, видишь, продают что-то своё за деньги.
- Отпусти.
- А ты вот не проститутка.
Парень замер. Затем как-то криво усмехнулся:
- Я так плох в постели?
- Бывало и лучше, - соврал я, - ты прокололся три раза. Первое, проститутки всегда берут предоплату. Второе, только с презервативом. Третье… Думай сам. Ты ж такой умный.
Он молчал.
- Зачем было притворяться проституткой? – я встряхнул его. – Зачем?
- Да просто! – он, наверное, впервые в жизни повысил голос. – Тебе нужно было участие.
- Ты прям мать Тереза, - я убрал руки с его плеч и протянул ему честно заработанные деньги. – Держи.
И он взял, скомкал, запихнул в карманы. Я понял, что всё то, возникшее, трепетное и недосказанное между нами, разрушилось. Я хотел сделать ему больно – сделал. Он не имеет права судить меня, не имеет права судить Макса. Это моя жизнь, и шлюхам в ней не место.
Он не окликнул меня, когда я медленно шел к машине, садился в неё. С пробуксовкой тронулся, вырулил на дорогу. Бросил последний взгляд на него: такого маленького, ссутулившегося, замёрзшего. Ничего, не пропадёт.
Домой я не поехал. Направился к маме. Дверь мне открыл дядя Витя. В одних трусах. Побледнел, тут же получил от меня по морде. Мама кинулась нас разнимать.
Через десять минут я сидел напротив них на кухне. Всё, что я смог спросить:
- Как ты могла?
- Могла что, Дим? – её голос был холоден. – Папы нет уже пять лет. Ты занят только собой и своими любовниками. Ты забываешь о праздниках, звонишь раз в месяц. А мне только пятьдесят. И это счастье, что мы с дядей Витей нашли друг друга.
- Но папа…
- Папа мёртв. А я жива, Дим, понимаешь?
Ничего я не понимаю. Вижу чужого человека передо мной, порочащего память о папе, моём папе! Я вскочил с места, но дядя Витя успел схватить меня за руку:
- Послушай, парень, мы не хотели, чтобы ты узнал так. Мы собираемся тебе уже год сказать. И… мы с Наташей едем в Америку через две недели.
- Что? Мама?!
Но она смотрела словно сквозь меня. Я с омерзением вырвал руку и сбежал вниз, игнорируя лифт. Почему у меня такое чувство, что мир распадается, словно песочный замок? Что-то непонятное изменило его, и теперь ему не стать прежним. Я ударил по рулю, заметил, что дядя Витя выбежал из подъезда за мной с явным намерением не дать уехать, и надавил на газ.
Я думал, что через какое-то время успокоюсь, но становился только злей. Обгонял все машины, все без остановки. Проезжал на красный свет, подрезал других водителей. Мама и папин друг предали меня. Макс предал меня. Этот ублюдок Ио предал меня. Все они чего-то хотели от меня, чего-то добивались.
Яростно давлю на газ. Почему все ползут? Я перестроился, не замечая снятый кусок асфальта; машину повело, я не мог ей управлять. В голове мелькали дурацкие мысли, которым учили: «Повернуть руль в сторону заноса», но это же зимой? Глухой стук и такая долгожданная остановка. Я выдохнул. Вроде жив. Открыл глаза. Даже подушка не сработала. Перед моим бампером – чья-то маленькая дэу. Я вышел из машины, чтобы просто прийти в себя. За рулём малолитражки – девочка. Такая маленькая, с хвостиками. Она плакала в три ручья, тёрла покрасневший нос. Её обнимал и утешал парень с пассажирского. Это настоящая забота, потому что я видел, как он морщится, когда его рука соприкасалась с её волосами. Морщился, но гладил. Наверное, сильный ушиб от столкновения. Моей машине вроде и ничего, а вот их крошка выглядела плачевней.
Я вызвал ментов, страховую. Пока мы ждали их, успели познакомиться. Девчонка от стресса болтала без умолку, парень мужественно отказывался от скорой. Они милые, насколько могут быть милыми люди, в которых ты врезался. Небо хмурилось, шел редкий дождик.
- А что, если бы я умерла? – спросила девочка у своего друга.
- Нет, малыш, я бы не дал.
Это было так банально и все равно вызывало улыбку. А что, если бы умер я? Мама бы плакала, но могла бы жить спокойно. Ио даже не узнал бы, а Макс притащился бы на похороны хотя бы просто подразнить мою маму.
Приехали менты, оформили ДТП. Я оставил ребятам свой телефон, обещал оплатить возникшие траты, если сумма страховки не покроет ремонт.
Домой я ехал неспешно, думал, улыбался. Что такое наша жизнь? Зачем она нам дана? Я всего лишь невозможно маленькая частичка. Соприкоснулся сегодня ещё с двумя, которых притянуло друг к другу любовью. Как это повлияло на вселенную? Да никак, ей нет дела до простых людей и их ДТП. Как это повлияло на меня? Внутри возникло странное чувство, что всё это не зря, всё это нужно. Зачем-то мы спотыкаемся, зачем-то идём вперёд. Кто-то ползёт, кто-то стоит на месте. Но всё это нужно. Хотя бы для того, чтобы увидеть, что там в конце.