Прогуливавшийся по галерее Иоанн расслышал шум во дворе. Выглянул в стрельчатое окно и немедля заметил порожденье странное. С маленьким хвостом и большим чутким носом круглая надутая корова шла по площади, ведомая темнокожими мелкими людьми нерусской наружности, в широких штанах и зеленых кафтанах, украшенных бисерной россыпью. На головах – мудрено повязанные цветные тряпки, скрепленные красным камнем. Это было посольство персидского шаха, пригнавшее подарок – азиатского слона, украшенного пурпурной попоной с бахромой и разноцветной тюбетейкой.
Животное привели в Кремль, а бояре развернули его с посланцами к царю, не зная, чего делать. Любопытствующий царь вышел на высокое крыльцо. Он никогда не видал слона, и никто его на Руси еще не видал. Впервые тот тогда появился. Иоанн подумал, что перед ним человек мыслящий, лишь странный обличьем. Глава посольства. И он велел слону поклониться, как положено.
Послы с палками подбежали к слону, ударили по коленам, заставляя упасть. Слон тряс головою, закидывал хобот, трубил. Всем открылось, что не человек, а приведена скотина глупая. Мгновенное замешательство сменилось громогласным хохотом. До колик смеялся царь, согнувшись, присев, забыв достоинство. Иоанн хлопал себя по бокам и искал сил остановиться. Царю вторили набежавшие опричники. Смех ударялся о стены. Персидские послы не понимали, что происходит. Еще усерднее колотили палками по ногам, принуждая слона встать на колени перед самодержцем.
Царь справился со смехом и шутки ради принял величественный вид, будто по-прежнему настаивая на поклоне. Усердные опричники окружили слона толпой и били его рукоятками алебард. Слон густо затрубил, вставал на задние ноги. Опричники отступили, кто-то кинулся бежать. Слон схватил крайнего, закрутил в хоботе, поднял и шмякнул о землю. Из треснувшего мозга пролился мозг.
Малюта–Скуратов, не успев отереть глаз от слез, рубанул слона саблей. Другие храбрецы числом до полусотни налетели на животину и рубили, кромсали. Разъяренный слон понесся по двору, давя людей, вздымая их бивнем. Он чуть не снес крыльца, на котором стоял царь, и Иоанн поспешил подняться на галерею. Отсюда сверху хорошо было видно, как, в конце концов, завалили диковинного зверя. Гвоздями прибили к голове слона тюбетейку за то, что не снял перед царем, да не был способен снять, не соскочила она, привязанная, и в метаниях.
Испытавший волненье царь передумал ехать в Кремль. Он велел вызвать красавиц. Их повели через двор мимо окровавленного издыхающего животного. Царские невесты подбирали подолы и озирались не без испуга.
Накануне в доме Ивана Андреевича состоялось собрание Шуйских. Сановник Федор Федорович Нагой ходатайствовал перед знатным родом о поддержке в царские невесты своей пятилетней дочери Марии. Нагой выдавал корня своего Евдокию за царского брата Владимира Андреевича. По казни ее с мужем мечтал прокрасться к царю в опочивальню с совсем крошечной дочерью. Федор Федорович Нагой на дух не выносил услужливого Годунова. Там где другие снисходительствовали или были равнодушны, Федор Федорович усматривал корыстный Борисов умысел. Не верил он в чистоту намерений бойкого татарчонка. Не от избытка любви к государю Годунов в подборе невест усердствует, знамо, собственную выгоду ищет. Только какую, ограничивал себя в мыслях Нагой. Неужели в окольничьи лезет? В силу незнатности, все познается в сравнении, Годунов на большее не мог претендовать. Нагой положил с дочерью обойти любые рогатки Годунова.
Уже знали, что Борис ввел в число отборных двадцати четырех красавиц свою сестру Ирину Годунову и родственницу Евдокию Богдановну Сабурову и усиленно подкладывает царю обоих. Будто бы, когда царю на окончательное решение невест представят, всем будет запрещено румяниться и белиться, а Сабуровой дозволят, чтобы она преимущество имела, заемную красоту выдала за природную. Ей же и нарядов принесут попригляднее. Не скрыто было, кто стоит и за Марфой Собакиной. Малюта ухватился за дальнюю родню. Благодарил Бога пославшего ее ко двору из небытия. Победит она, выше поднимется Малюта, с ним – все Бельские.
Всеми фибрами души бояре разумели жизненность вопроса, кого изберет царь в царицы. На себе испытали, как тихой сапой покойная Анастасия цареву шею поворачивала. Сколько он денег и земель по ее просьбам тогда монастырям роздал! Что и говорить, ночная кукушка дневную перекукует. Падение Сильвестра и Адашева не Анастасьино ли дело? Низверг их царь после ее кончины, всем же ведомо, как не любила она сих умников. Через послушную царицу сподручно продвигать по службе родных да близких, двигаться самим в наместничества, жить в покое и благоденствии..
Ухватив настроение, Федор Нагой твердо обещал: поддержите дочь в царицы, в долгу не останетесь. Исполнит, что попросят. И красива Маша, и умна, и покладиста, верным боярским флюгером станет. Бояре сомневались: меж ними и неразумной Машей всегда будет папаша. Что случится с обчеством? Проведут Нагую в царицы, отплатит ли сторицей? Не забудет? Увлекшись, бояре разгорались в самомнении. Казалось, вот как сейчас решат, так и будет. Ту царь и поведет под венец. Все от них сейчас зависит. Если бы!
Иван Андреевич налетел на сына: « Ты, такой – сякой, день и ночь с Годуновым ходишь! Я бы с ним, беспородным, на одну лавку не сел. Ты – Мономахова роду, а он кто?! Уговори Борьку на первое место выдвинуть Марию Нагую!»
Василий краснел, бледнел. В мыслях не укладывалось, как тут подойти к Годунову. Не раз обсуждали царский невест с кривою тайною шуткою. Напрямки сказать про Нагую, Борис посмеется, сразу разглядит, откуда ноги растут, открыто, кто сзади стоит. Уже уяснил Бориса, лобовые атаки на него бессмысленны. Всегда делает лишь то, что собственным изобретением полагает.
Иная загвоздка: больно мала возрастом Мария. Хоть отец и уверял, что не по годам развитая девочка давно месячинами начала простыни пачкать, от пяти лет не уйдешь. Ясно, как Божий день, свеж царский гнев на Нагих по казни спевшейся с царевым братом невестки. За детство опалы кладет, у тут год минул.
Сидели бояре, терли лбы, оглаживали бороды, поводили белыми атласными шапками, снизу доверху застегнутыми из дорогих каменьев пуговицами. Своих дочерей полны палаты, а одно: как бы ни хороша была невеста, не возьмет царь в жены ее с родовым именем Шуйская, Мстиславская, Голицына, Оболенская, Лобанова-Ростовская. Исполнился государь отвращения к древним семействам за униженья прошлого, не верит основательности настоящего, не скрыты от него последствия выбора: немедля двор наполнится осчастливленным выпуском, чья сучка в дамки прошла. Главнейшие сладчайшие должности займут. И царь не откажет. Издревле повелось: жениной родне за дочь ласковую - доверие.