…Не менее одного раза в месяц Иоанн Сергиев посещал Москву. Прибывал он утренним скорым или курьерским поездом по Николаевской железной дороге. Его приезд всегда держался в секрете, а допуск в храм, где он собирался служить, был только по билетам. На вокзале его встречала в карете вдова-купчиха Софья Яковлевна Бурхард, проживавшая в собственном доме на Мясницкой улице и заведовавшая посещениями Сергиева в Москве. Исполняла она свои обязанности очень добросовестно из чувства благоговения перед Иоанном, в чудотворную силу которого она глубоко верила. По заранее составленному ею списку Иоанн ехал в ту или иную церковь для служения литургии. Потом шли посещения знакомых и видных москвичей. Среди них — генерал-губернатор князь Владимир Андреевич Долгоруков и командующий войсками Московского военного округа генерал от артиллерии Апостол Спиридонович Костанда.
В частных домах батюшке устраивали торжественную встречу. На лестнице выстраивали хор певчих. Под церковные напевы подымаясь по лестнице, Иоанн здоровался со всеми, благословлял. Затем проходили в гостиную, где на маленьком столике уже находились миска с водой, крест, Евангелие, кадило, кропило, то есть все необходимое для водосвятного молебна. Священник останавливался перед иконой в гостиной. Минут пять молча смотрел на нее, как бы внутренне собираясь и ожидая молитвенного состояния окружающих. Затем опускался на колени и начинал молиться. Он всегда молился импровизированными молитвами, произнося некоторые слова очень резко, с особенным ударением, дерзновенно прося у Господа милости дому, где находился. Потом поминал об искупительной жертве Иисуса Христа. Пел сам: «Спаси, Господи, люди Твоя» и освящал воду. Затем обязательно ходил по всем комнатам и окроплял их святой водой.
Во время посещения Иоанна всегда накрывали чай. Он любил чай самый крепкий, почти черный, и всегда просил сполоснуть чай и первую воду слить, — как он в шутку говорил: «Надо смыть китайскую нечисть». К чаю ставили какую-нибудь рыбную закуску. Мяса батюшка совсем не ел. Иногда выпивал полрюмки сладкого вина и, окинув взором присутствующих, давал кому-нибудь допить свою рюмку. Затем ставили перед ним ряд стаканов с крепким чаем, целую стопку блюдечек и глубокую тарелку с кусковым сахаром, и он, благословив, брал сахар целыми горстями и рассыпал по стаканам. Быстро мешал ложкой, разливал по блюдечкам и раздавал присутствующим. Он любил такое общение.
После «чаю» хозяин дома передавал Иоанну при прощании в конверте некоторую сумму денег, количество которых никогда не интересовало священника, хотя он никогда не отказывался от платы, которая могла составлять и 500 рублей за посещение, и пять рублей.
Ближе к вечеру, в пять-шесть часов, Иоанн ехал к вдове статского советника Марии Павловне Дюгамель — женщине хорошо образованной, начитанной, глубоко религиозной, державшейся традиций эпохи Николая I. У нее в особняке на Никитском бульваре Иоанн всегда обедал и немного отдыхал. Это была его благодарность за помощь и поддержку в дни юности, когда она помогала ему материально. Теперь он почитал своим долгом непременно в каждый приезд в Москву заезжать к ней.
Здесь также свершался молебен с водосвятием. После был обед. Обычно (если не было строгого поста) подавались рыбные закуски: селедка, семга, отварная белуга и икра; мясного, за исключением бульона из куриных потрохов, он не ел ничего; из вина выпивал одну-две рюмки «Елисеевского» хереса «Золотой кораблик». После закуски следовали еще четыре блюда: горячее с пирожками, зелень, жареная рыба и сладкое. Любимым блюдом Иоанна была семга. Аппетит у него был весьма умеренный: два-три куска семги, несколько ложек супа, и он был сыт. Так что ко второму и третьему он иногда и не прикасался. Среди приглашенных в дом были С. Я. Бурхард со своей компаньонкой А. А. Горпиченко, священник церкви Ваганьковского кладбища И. Чанцев, некоторые другие лица по усмотрению М. П. Дюгамель. Во время обеда велась оживленная беседа на темы политического и злободневного характера, причем Иоанн показывал свой интерес к самым различным событиям в мире и имел по ним собственное мнение.
После обеда все направлялись в гостиную, где подавался кофе. За чашкой кофе Иоанн неизменно читал газету «Московские ведомости», тогдашний редактор которой Владимир Грингмут пользовался его одобрением и уважением за крайне правую редакционную линию.
Наверное, это был единственный дом в Москве, где Иоанн отдыхал душой и телом. Не однажды в письмах игуменье Таисии он сообщит: «Гощу в Москве у добрейшей моей знакомой, госпожи Марии Павловны Дюгамель, где мне покойно, как дома». Для Дюгамель Иоанн всегда был желанным гостем. Несмотря на свой возраст — около 90 лет — она сохраняла редкую ясность ума и память, отличаясь хорошим здоровьем и великолепным зрением (очков она не знала).
Опираясь на свидетельства и воспоминания очевидцев, можно хотя бы частично восстановить список мест в Москве, где в разное время и по разным обстоятельствам бывал и служил Иоанн Кронштадтский: Успенский собор, Благовещенская церковь (на Житном дворе) и Чудов монастырь в Московском Кремле, Богоявленский монастырь, что на Никольской улице, община сестер милосердия «Утоли моя печали» в Лефортове, Иверская община (Б. Полянка), Боевская богадельня (на Стромынке), Антиохийское подворье, Вознесенский монастырь.
Служил он и в некоторых учебных заведениях. К примеру, в Императорском лицее имени цесаревича Николая. В 1894–1896 годах его директором был В. А. Грингмут. При нем введен обычай — в начале каждого учебного года и перед экзаменами приносить в учебное заведение чудотворные иконы Спасителя, Божией Матери и святого великомученика Пантелеймона. В специально отведенные дни все ученики лицея были обязаны собираться в храме для совместного богослужения. По личной просьбе самого Грингмута в феврале 1895 года в лицей впервые прибыл протоиерей Иоанн Кронштадтский, который впоследствии и вплоть до 1905 года ежегодно служил в лицейском храме.
Отъезд Иоанна из Москвы всегда был торжествен. Для него, в виде исключения, открывали парадные «царские» комнаты Николаевского вокзала, куда вход для простой публики был строго ограничен. Возможно, это был не только знак особого уважения, но и необходимая мера предосторожности, способ сохранить общественное спокойствие при скоплении народа. Что опасность реальна, свидетельствовал один из первых приездов, когда охраной пренебрегли, и давка была нешуточная — вокзальная публика до такой степени смяла Иоанна и его сопровождающих, что погнула золотой наперсный крест священника.
Каждый раз у вокзала собиралась несметная толпа, так что экипажу приходилось ехать шагом, приближаясь к зданию вплотную, чтобы Иоанн мог незаметно и быстро войти в вокзал. Приходилось идти на хитрости. Чтобы обойти толпу, окружившую вагоны первого класса, Иоанна потихоньку проводили в вагон с противоположной стороны, через пути. Для отвода глаз перед вагоном на перроне стояли шпалерами жандармы, как бы ожидающие его прихода, и публика их обступала. В самый момент отхода поезда жандармы расходились, и перед изумленной публикой в окне вагона появлялось лицо пастыря, который, ласково улыбаясь, благословлял присутствующих.
…Привлекала внимание Иоанна Кронштадтского и великая российская река — Волга. Известно, что по ней он совершил несколько плаваний по разным маршрутам: от Углича до Царицына, останавливаясь практически во всех городах и даже селах. В частности, сохранились описания, относящиеся к 1893, 1894 и 1907 годам.
Трижды он побывал в Рыбинске — крупном волжском порту. Город был местом скопления обедневших крестьян, искавших пропитания на сезонной работе. С окончанием навигации многие оставались в городе, бедствуя, а часто и голодая. В этом смысле Рыбинск напоминал Кронштадт, и неудивительно, что у отца Иоанна родилась мысль основать здесь Дом трудолюбия. В 1893 году, во второй свой приезд, он публично объявил о создании Дома трудолюбия и первым внес 200 рублей. Примеру пастыря последовало рыбинское купечество, и в короткое время собрано было более 50 тысяч рублей. Создано было Попечительское общество, а Рыбинская городская дума в 1896 году пожертвовала для устройства Дома трудолюбия здание. К очередной годовщине коронации императора Николая II, 30 января 1900 года, было приурочено открытие Дома трудолюбия. Только за первый год здесь получили кров и работу 500 человек. Кроме того, дневным приютом и питанием было обеспечено около тысячи детей. Летом 1900 года Иоанн побывал в уже действовавшем Доме трудолюбия, а затем участвовал в закладке нового храма во имя Толгской иконы Божией Матери (подворье Толгского монастыря, ул. Радищева, 2).