Выполнив обманную петлю, Рамон переводит рубящий удар в укол, вскользь задевая плечо увернувшейся Бестии. Та ответила рубящим ударом, но лишь прочертила по чёрному камзолу остриём.
Рамон кинулся атаковать, умело нанося выпады в разные участки тела. Виктория почти не уступает ему в скорости, но мелкие раны потихоньку достаются ей от умелой шпаги противника.
Бестия подключает всё своё мастерство и силу, но Рамон с грацией танцора утекает от ударов и превосходно защищается, сводя превосходство Виктории в силе на нет.
Я раскачиваюсь, пытаясь поймать момент, когда сумею подняться с колен. Нужно встать и помочь! Вставай ты уже! Очаги боли словно кочуют по телу. Меня мутит, я слишком вымотан.
Рамон уходит от удара сверху, проворачивается и словно бы непринуждённо рубит дочери по бедру. Глубокая рана тут же вынуждает Бестию отступать. Сильно хромая, она пятится, пока не утыкается в парапет. Опираясь на него рукой, он собирается продолжать бой.
Её противник безжалостно бьёт Виктории по ногам, намереваясь лишить её всякой опоры. Дочь стискивает зубы и отбивается. Лицо её залито потом, волосы её перепутались дикими лохмами. Нечасто можно увидеть, как вся её одежда перепачкана. Пятна грязи и крови переплетаются, становясь почти неотличимыми в полутьме.
Глава охраны Монарха наращивает темп. Его вертикальный удар снизу доходит до цели, порезав Виктории плечо. Та наносит истеричный, бездумный контрудар, оставив на груди Рамона диагональную неглубокую рану. Собранный враг даже не дёрнулся, получил порез, а продолжил натиск. Ещё пара его ударов бьётся о блок, как он находит брешь и режет Виктории предплечье с внутренней стороны.
Моя дочь теряет оружие. Оно падает на брусчатку, Рамон опускается вниз и выполняет удар ногой, словно делает подножку. Пинок приходится точно в эфес, отчего шпага со звоном отлетает далеко в сторону.
Безоружная, Виктория просто замирает, готовясь к неминуемому…
Устанавливается безумная тишина. Даже последний раненный испустил дух и прекратил стенания. Рамон заносит шпагу для удара. Но тут щёлкает взводимый курок.
Все оборачиваются на звук – нетвёрдо держась на ногах, Истериан пытается удержать плавающий у него в руках гигантский револьвер. Сглатывая, полукровка делает неровный шаг вперёд и стреляет. Яркий всполох огня освещает полутёмный мост, с рёвом и свистом полыхающий снаряд врезается в Рамона и сносит его, бросая за парапет.
Охваченный пламенем крошечного демона Вулкана, гончий пёс Монарха пролетает полтора десятка ярдов и падает в реку. Иномирное пламя нескоро затухает под водой. Отделившись от затухающего трупа Рамона маленькой светящейся точкой, демон с проворством рыбы уплывает вдаль.
На мосту остаётся всего четверо живых.
– Истериан! Истериан! – кидается к упавшему навзничь полукровке Салли. – Истериан, очнись!
Она падает перед ним на колени и с трудом переворачивает на спину. Я снимаю с руки Дикобраза. Без лишнего веса получается встать на ноги. Шаркающими шагами я доковылял до парапета, опираясь на который перебираюсь к дочери. Мы опираемся друг на друга, только так удерживаясь на ногах. Я чувствую, как она трясётся, словно рыдая, но слёз нету.
Всё ближе становятся бьющие по брусчатке копыта. Новые ли это гончие Клаунга или сама Смерть в дубовой повозке[36], мне уже нет дела. Будто я в состоянии сопротивляться.
– Он жив? – хриплым голосом окликнула Виктория Салли.
– Да, но ему очень плохо. Надо срочно в больницу. Вам тоже, вы еле на ногах стоите.
– Сейчас, дай нам пару минут, – отвечаю я.
Голова еле держится на ослабшей шее. Экипажи останавливаются где-то поблизости, стук колёс затихает, но слышатся каблуки большого числа людей. Они скоро будут здесь.
Перед моими глазами вальяжно, играя красотой тонких граней, проплывает белая снежинка. Её товарки появляются следом, танцуя свои загадочные, воздушные танцы назло гравитации. Я поднимаю взгляд и вижу сотню белых красавиц, усеявших небо морозным великолепием.
– Господи, ты посмотри на эти тела!
Небо надумало, что ему делать с толстобокими тучами. Оглядываясь назад с ностальгией, оно всё же решило двигаться дальше, к зиме.
– Сколько убитых. Где там врачи? Тут есть ещё живые!
Снежинки подобны каплям серебра. Они гипнотизируют, вытирая из рассудка мысли о боли.
– Тут люди!
– Жандармерия Фанека! Всем не двигаться!
И тут всё стало кончено. Последние выстрелы уже отгремели, а скорый суд и виселица поставят жирную точку в этой истории. Палец судорожно дёрнулся… всё кончено.