Когда смех утих, Саша попыталась подняться: с трудом, но у нее это получилось. Но до края дыры она явно не дотягивалась.
— Ну и как мы будем меня отсюда вынимать? — спросила она.
Антон снял рюкзак и попытался дотянуться до нее руками, свесившись с края дыры. Но кроме легкого касания пальцами, у них ничего не получилось.
— Если я свешусь сильнее, — с досадой сказал Антон, — то рухну мордой прямо вниз.
— Не, лучше задницей, — хмыкнула она, — так мягче.
— Ладно, сейчас я спущусь, — сказал Антон. — Держи фонарь.
Саша словила фонарик, и впервые увидела помещение, в котором находилась. Оно действительно было похоже на келью, только немного больше размерами, и вместо ниш по бокам, в которых обычно лежали мощи, в стороне стояло нечто, больше напоминающее стол, и рядом с ним… сидела мумия. И не такая, как на экскурсии, благоразумно прикрытая тканью со всех сторон, с выставленной напоказ одной лишь сушеной ручкой, а целиком, во всей красе, красе высохшего человеческого тела.
Саша издала пронзительный вопль и выронила фонарик.
— Да что ж такое, — выругался Антон. Он уже успел спрыгнуть и теперь наклонился и подобрал упавший фонарь.
— Т-там, — только и смогла выговорить Саша и протянула руку по направлению к монаху.
— Может, ты все-таки не только задницей треснулась, — раздосадовано сказал Антон, а потом так и замер, посветив наконец в ту сторону, куда показывала Саша. — Ничего ж себе…
— Как живой, — прошептал Антон, — еще и рука на столе, что там у него — книга? Типа читает.
— Не говори так, — взмолилась Саша. Она вцепилась в рукав Антона намертво. — Вдруг он, вдруг…
— Что? Рассердится, что я его отвлекаю от чтения, — хмыкнул Антон. — Да, это тебе не по парку гулять. Это пещеры.
— Ну, так и будем стоять? — произнес Антон, — идем посмотрим.
— Я т-тут, — ответила Саша.
— Как хочешь, — пожал плечами Антон и шагнул к столу.
Саша шагнула вместе с ним, потому что поняла, что разжать руку, сжимающую его плечо, выше ее сил.
— Я с тобой.
— Он в одежде, — сказал Антон, разглядывая монаха. — Просто истлела вместе со всем.
Но Саша в этот момент уже с интересом разглядывала книгу. Переборов чувство ужаса и отвращения, она вытащила ее из-под руки покойника, и развернула.
— Аз есм с вами, и не кто же на ве, — с трудом прочитала она. — Старославянский, наверное.
— Церковный, — отозвался Антон. Он уже аккуратно рылся в утвари, лежащей рядом.
— Что ты делаешь? — в ужасе спросила Саша.
— Расслабься, это нормально. Все, что находишь под землей — твоя добыча. — Но там были лишь принадлежности для письма, Антон разочарованно обернулся.
Саша еще раз с благоговейным страхом взглянула на мертвеца, и мысленно извинившись перед ним, взяла книгу и сунула ее себе за пазуху.
— Тогда я возьму книгу.
— Окей, — легко согласился Антон. И, еще раз окинув взглядом келью, махнул рукой: — Валим. Я тебя подсажу снизу, а ты хватайся за край и подтягивайся. Поняла?
— Поняла, — проворчала Саша, карабкаясь по Антону, как по лестнице, наверх к свободе.
Больше они не блуждали по туннелю. Антон взял курс на ближайший выход, и уже через двадцать минут они оказались рядом с восточными воротами Лавры, на границе с парком. Когда они выбрались наружу, Саша стояла какое-то время в ступоре, не в силах поверить, что все, что с ними произошло, произошло под этими милыми садами, строениями, и этой размеренной, такой привычной жизнью.
Наверное, если бы она была Антоном, то продала бы книгу, не глядя. И все, что ее волновало бы, это не продешевила ли она. Антон уже спрашивал ее, но она сказала, что не намерена толкать книгу, а хотела бы оставить ее себе. Он только удивленно пожал плечами и больше ничего не предлагал. Каждый вечер, когда она приходила домой, она вспоминала о книге и открывала ее хотя бы на полчаса, чтобы почитать. Что странно, она ведь мало чего понимала на этом диковинном церковном наречии, но сам процесс чтения книги ее почему-то завораживал. И еще кое-что: пожалуй, все-таки именно с книгой были связаны те особенно красочные сны, которые ей снились после чтения. «Это похоже на замечательные наркотики: хочешь красочных снов? — почитай книгу на ночь.» — усмехнулась своим мыслям Саша. А потом вспомнила монаха из кельи, и ей стало как-то неловко: вдруг показалось, что она отняла эти сны у него, и теперь в его темном сыром склепе нет даже того малого, последнего утешения, что у него было. «Прости», — прошептала она, бережно держа в руках книгу.
«И жизни из чрева во чрево идешего и к свету стремяшеси…» — слова словно прорастали в ней, вились, звучали разными голосами: то старческими, то молодыми, сплетались в единое целое и распадались снова, до полной тишины. Как-то утром, сидя в ванной, она вдруг поняла, что входная дверь стала сантиметров на десять дальше, чем всегда. Это открытие повергло ее в замешательство. Она смотрела на дверь и пыталась постичь эту нежданную загадку, так примитиво и нагло проникшую в ее повседневную жизнь. Обыкновенная дверь в ванную. Саша поерзала на месте, но дверь не приближалась. И тогда ее вдруг осенило: ее «точка восприятия» сместилась на десять сантиметров назад. Это ее открытие тянуло за собой и ту очевидную теперь вещь, что воспринимает она мир не телом целиком, и не мозгом, и даже не глазами, а чем-то размером с точку, что может сместиться в пространстве по отношению к ее телу. Пораженная своим прозрением, она еще просидела так какое-то время, не шевелясь, но потом опомнилась, поняла, что уже опаздывает на работу, вскочила и побежала, сломя голову, собираться дальше.