— Скользкие маленькие крысенята, — процедил сквозь зубы сержант в головной машине.
Его левый глаз сейчас работал как стробоскоп, моргал со скоростью, на какую веки не рассчитаны. Дав задний ход, сержант опрокинул несколько мусорных баков, моля бога, чтобы за ними или в них не оказалось старушки, собаки, ребенка или алкоголика в бессознательном состоянии, — окажись они там, они обязательно попали бы ему под колеса. Увеличив скорость, он вырвался вперед; сирена истошно выла, а фуражка, надвинутая чуть не до самого носа, придавала сержанту весьма решительный вид. Машина с ревом вылетела из дальнего конца проезда, и, повинуясь своему дергающемуся глазу, водитель снова повернул влево.
— Маленький негодяй, — прошипел Ключник. — Ничтожный маленький сукин сын.
Перед его глазами стояло улыбающееся лживое лицо Эллиота. С таким лицом мальчишка в жизни добьется многого. Ведь как сумел обвести всех вокруг пальца, и это в самый последний момент, когда добыча уже была в руках!
— Поворачивай, поворачивай! — заорал он, ясно чувствуя направление, ощущая его в пальцах рук и ног.
Разрушая рисунок веера, водитель дал задний ход и снова оказался на улице, и в это мгновение из проезда выехали Тайлер и Эллиот.
— А, черт! — воскликнул Тайлер. — Они!
Последний отрезок улицы, который им предстояло проехать, последний квартал, отделявший их от леса, от спасения, неожиданно заполнился людьми: это в машинах открылись дверцы и из них высыпали преследователи.
Эллиот повернул было назад в проезд. Но оттуда высунулось рыло полицейской машины, и она, вращая мигалкой, пошла прямо на него.
Веер сложился, середина его плотно сжалась, деваться было некуда. Длинный Тайлер почти лег на руль своего велика.
— Попробуем проскочить.
Он понесся вперед, рядом Майкл, сразу за ними Эллиот. Впереди был узкий просвет между двумя машинами. Тайлер показал на него, и Эллиот кивнул. Грег и Стив были боковыми углами летящего клина, и впервые в жизни во рту у Грега было сухо.
— У нас ничего не выйдет, — сказал он.
Фаланга велосипедов неслась на плотную стену из полицейских, агентов правительственного ведомства, военизированной охраны. Все пути были отрезаны.
«Еще одна неудача, последняя, — подумал Эллиот. — Больше мы не можем сделать для него ничего».
Ип поднял палец. Велосипеды взмыли в воздух, и машины преследователей оказались внизу, под ними.
— Будь я проклят! — сказал главный полицейский; он стоял и смотрел, разинув рот, руки на бедрах, фуражка сдвинута на затылок.
Пять велосипедов плыли над крышами.
Ощущение у Ключника было такое, будто его желудок провалился, — так бывает, когда вдруг шагнешь в пустоту. Велосипеды пролетели над телефонными проводами, едва их не задев, поднялись над верхушками столбов и растворились в сумерках, оставив на память о себе только бейсбольную шапку с крылышками.
Ил посмотрел вниз, на землю. Да, лучше так, без тряски. Свет-его-сердца сиял опять, пробивался сквозь проволочное плетение корзины в сгустившуюся темноту.
Какая-то сова на дереве проснулась и расправила лениво крылья. Пора, пожалуй, подкрепиться мышкой… Она поднялась в воздух.
Что это такое?
Мимо нее плыли в воздухе пять велосипедов, и она, нервно щелкая клювом, кувыркнулась назад. Ее свирепый взгляд задержался на идущем из груди Ипа свете. Сова уставилась на старого ученого, который щелками суженных на третьем уровне осознания глаз наблюдал ночь.
«Летучие мыши в наших местах становятся крупнее, — подумала сова, — а может, я просто спятила».
Но велосипеды уже исчезли, скрылись в темноте. Эллиот повернул руль, он чувствовал, в какую сторону нужно повернуть, и остальные повернули за ним.
— Скажите, когда кончится, — зажмурив глаза, ныл Грег.
Рядом развевались на ветру волосы оставшегося без шапки Стива; стоило Стиву посмотреть вниз, как волосы у него вставали дыбом.
— Вот что делают сестры, — сказал он негромко самому себе.
На одной стороне с Эллиотом плыл Тайлер, на другой — Майкл, а Ип смотрел в небо, прощупывая психическим зондом пространство за облаками.
Знакк зеркл даргггг о мой Капитан, это действительно ты? знеркл дарггг даргггг.
Внезапно его внутреннему взору предстало лицо, это было лицо самого замечательного, самого совершенного, самого надежного из всех древних путешественников. Оно улыбнулось ему своей черепашьей улыбкой высшего сознания и исчезло в коммуникационных диапазонах стремительного спуска.