Слова были излишни, их все равно не хватило бы, чтобы передать весь тот океан чувств, волны которого разбивали и переворачивали сознание. Мне было тепло и больно, легко и неуютно. В любой непонятной ситуации я просто целовала его. Тихо, молча, без объяснений. Я всегда давала ему возможность выбора, не давила, не принуждала, не настаивала. И сегодня ночью я забрала себе его одиночество и тревогу, отдав взамен всю себя до кончиков волос, до последней клеточки. Я была ему необходима сейчас, я это чувствовала. Сегодня наши объятия были больше чем просто секс, это была истинная любовь дарующих. Он целовал мои веки, лоб, губы, прижимал так, как никогда раньше, нежно перебирал пальцами волосы, привлекая к своей груди. Если бы я могла, я бы слилась с его тенью, с его кожей, со всем ним.
Утром на столе я заметила чистый стакан, бутылку джина и банку с тоником. Он всё-таки принес мне выпить, но я уже спала. Я рано открыла глаза, Марк все еще спал нагой рядом. Прекрасные ощущения связи с этим телом, его тепло и упругость кожи, все бугорки и ямки были в свободном доступе. Я снова не удержалась от соблазна и обняла его вздымающуюся спину, очерчивая силуэт своим телом. Я целовала его плечи, долгими нежными прикосновеньями губ, закрывая глаза от удовлетворения. Казалось, вот оно счастье, дремлет совсем рядом. Надо было идти умыться, но я поминутно откладывала этот поход, дабы не разорвать связь и не лишиться столь дивного чувства притяжения.
- Ева, - хриплый голос разрезал тишину. Марк все еще лежал на боку задом ко мне.
- Ммм? – я прижалась сильнее к проснувшемуся мужчине.
- Ты снова целуешь меня? – Марк высвободился, чуть отодвигаясь, и перевернулся на спину. Он был спокоен, но утренняя эрекция была вне чувств и закона. Я сразу умостилась сверху, обнимая его всеми частями тела. Я поднялась, продвигая глубже его тело в себя. Он вздохнул и провел руками по моим бедрам.
- Можно я сниму тебя на видео? – Марк не спускал с меня глаз.
- Зачем? А если кто-то увидит? Я против, – начиная двигать бедрами, я хмурилась как могла. Но как можно было уже сосредоточиться?!
Он протянул руку и взял телефон с тумбочки. Я пыталась возразить, но он умоляюще скрестил брови и прошептал «ну, пожалуйста». Наконец, я согласилась, прикрыв грудь волосами, хотя соски все равно пробрались сквозь пряди. Он направил камеру и я, делая легкие плавные движения, снялась в минутном фильме для Марка.
- Привет, Марк, - я отправила воздушный поцелуй и эротично подмигнула. Кончиками пальцев я нежно провела посередине своей груди и поползла по своей коже вниз, где в эту минуту происходило слияние наших тел. От моего тела рука скользнула на его живот и двинулась дальше, по упругой глади мужского тела, к глубоко дышащей груди. Я чуть наклонилась, чувственно произнесла главное, - я люблю тебя, Марк. – и, закрыла камеру пальцем.
Марк остановил запись видео и отложил телефон, привлекая меня к себе. В общем, утро началось не с кофе.
После семейного обеда я в последний раз поднялась наверх за своей сумкой-инвалидом. Кровать была заправлена, везде прибрано, мои вещи ушли вместе с чемоданом вниз, а его снова скрылись за деревянными дверцами шкафов. Помещение казалось не жилым, как в тот раз, когда я только переступила порог этой комнаты. Чувство было таким, словно я больше не вернусь сюда.
Поблагодарив и попрощавшись со всеми членами семьи, я уселась на пассажирское сидение. Отъезжая, я видела, как печально смотрела Элла на покидавших дом гостей, как снова она не смогла сдержать слез, и как Эльдар, обнимая ее за плечи, уводил в дом.
- Твоя мама снова плачет, – констатировала я, обращаясь к Марку.
- Я знаю, – Марк сжал челюсти и нахмурился. Настроение было совсем не праздничным.
Элла показалась мне чересчур сентиментальной. Может она так сильно любила своего ребенка, что совершенно не хотела отпускать его дальше вытянутой руки. А, возможно, это сын настолько редко посещал родительский дом, что мать никак не могла свыкнуться. Мне было трудно понять ее чувства, у меня пока не было детей.
Мы ехали молча. Толи нам нечего было друг другу говорить, мы уже все сказали, толи наоборот было много всего, что не знали с чего начать. Как по мне, вероятнее был второй вариант.
До начала работы оставалось всего полтора часа. Марк не покидал свою комнату. Скорее всего, сидел за учебой.
Я переоделась и приготовила перекусить. Мы почти не говорили. Очевидно, пошатнулось доверие. Он не верил, что я договариваю обо всем, я не доверяла, потому что он не был искренен. Он не считал нужным говорить со мной на темы, что обсуждал с семьей, и я чувствовала себя чужой и лишней. Кроме его тела, от него самого у меня ничего не было. Но я продолжала надеяться. Надеялась, что он когда-нибудь откроет объятия и впустит меня на откровенный танец с его сиротливой душой.