Увидев, что от криминальинспектора не исходит опасности, официант осторожно подошёл к нему.
-Как вы себя чувствуете, херр криминальинспектор?
-Хорошо я себя чувствую, так что вчера произошло? Кто-то на вас напал?
-Да…
-Кто это был?
-Так вы и… и были…
-Я?
-А…
-Расскажите, как всё было?
-Ну, так… Вы пришли вечером и заказали самый дорогой коньяк на 26 марок, вы его быстро выпили и ушли. Где-то через полчаса вы вернулись с вот этим гражданином (официант указал на спящего соседа Хольца) и начали ему угрожать. Несколько раз вы называли его евреем, а после того, как он попытался сбежать, вы его чуть не пристрелили. Потом вы спросили часто ли ему изменяет его жена, с которой он познакомился во Франции, а сама она была эмигранткой из России. Он сказал вам, что у него нет никакой жены-эмигрантки, а тем более из Франции, да и вообще он говорил. Что не женат. Вы обвинили его во лжи и начали избивать, а потом стрелять в потолок. После вы заставили его кричать, что его жена-… я не могу произнести это слово. А потом вы начали кричать вместе с ним. Далее вы заставили меня принести вам 6 литров коньяка и 7 бутылок шампанского, пили и бросали их на пол. А после… После вы кричали…
Глаза Хольца открылись ещё шире, и он полностью протрезвел. Ему было даже страшно представить- что он ещё мог сказать.
-Вы говорили, что всем надо становиться гомосексуалистами, потому что так сказал Адольф Гитлер.
Хольц сидел с неповторимым выражением лица. Больше всего ему хотелось умереть на месте.
-…
— Это я так делал?
-Херр криминальинспектор… Вы только не злитесь… Свидетелей не было… Кроме меня, конечно… Но я никому ничего не скажу…
-Сколько я вам должен за всё… это?
-Вы нам ничего не должны…
-Скажите сколько!
-Н-н-нет…
-Это приказ!
-500 марок…
-Хорошо. Я занесу в ближайшие дни.
Сказав это, Хольц вышел из ресторана. Он решил отправиться к единственному, понимавшему его человеку,- к Ртайштайну. Хольц знал адрес служебной квартиры Ртайштайна и без труда добрался до неё. Дом, в котором находилась квартира оберштурмфюрера, был большой и богатый. В нём даже был лифт. Хольц, не разу не пользовавшийся лифтом, с детской радостью зашёл внутрь и нажал на кнопку с цифрой 4. Он поднялся на 4-ый этаж и позвонил в 41 квартиру. Дверь открыла очень красивая девушка лет 25 на вид:
-Здравствуйте, фрау…
-Фрау Ртайштайн.
-Фрау Ртайштайн, а кем, позвольте узнать вам приходится барон?
-Даниэль- мой муж.
-Фрау Ртайштайн, мне надо срочно поговорить с вашим мужем.
-Да, конечно. Он сегодня не на работе. Подождите тут.
Она ушла. Хольц несколько секунд постоял в недоумении. Жена Ртайштайна была прекрасна. Каштановые волосы, карие глаза, загорелая кожа, как у всех девушек в южной Баварии. Хольцу показалось, что она самая красивая девушка из всех, что он видел. Конечно, барон был прекрасным человеком, но его внешность никак не сочеталась с внешностью нежной и хрупкой красотки.
Тем временем к нему подошёл сам Ртайштайн и прервал его размышления.
-Хольц, я ждал, что вы ко мне когда-нибудь придёте. Проходите, я очень рад вас видеть.
-Херр Ртайштайн у меня к вам очень серьёзный разговор. Это касается моей работы.
-Что случилось?
-Мы можем остаться одни?
-Конечно. Проходите в мой кабинет.
Хольц и Ртайштайн прошли в большой светлый кабинет, в центре которого стоял стол, на котором лежало куча бумаг и книг, начиная от уголовных дел, заканчивая медицинскими трактатами.
-Что случилось, Хольц?
-Я, я не знаю, что происходит… Мне кажется криминальдиректор Шваннштайн специально замедляет расследование.
-То есть? Расскажи подробнее.
Хольц рассказал всё. Про приезд в Кёльн, знакомство со Шваннштайном, про зверства Гестапо, про запрет Шваннштайна, про его критику власти, про ссору с Эльзой и даже про вчерашнюю пьянку. Ртайштайн слушал всё внимательно, изредка улыбаясь, а иногда, наоборот, делаясь более мрачным.
-Даниэль, я в Кёльне совсем немного. Я никого здесь не знаю и никому не доверяю. А вам доверяю. Сам не знаю почему. Я надеюсь только на вас. Я ничего не слышал про «Аненербе». Видимо ваша дивизия занимается какими-то особыми делами. Больше мне никто не может помочь. Шваннштайн замнёт дело, а мне жалко людей.
-Значит, ты считаешь, что это секта?
-Да.
-Ты- прав. «Аненербе» занимается особыми делами. И я тут не просто так. Я сообщу тебе секретные данные. Считай, я тебя вербую. Ты никому не можешь ничего рассказывать. Ты согласен?