-Конечно.
-Ты прав. «Аненербе»- это очень засекреченная дивизия. Мы занимаемся особыми делами. И я тут не просто так. Наша организация подозревает, что убийства эти- ритуальные и совершает их секта, как ты и предполагал. Они каким-то образом подчиняют себе людей.
-Если это ритуал, то почему все убийства разные, не похожие друг на друга.
-Я не знаю. Меня послали сюда просто на разведку. Я должен был узнать, как обстоят дела в городе и т.д.. Больше всего «Аненербе» интересует, каким образом они подчиняют себе людей. Мне повезло, что я тебя встретил. У меня есть ещё одна идея. Иди сюда.
Ртайштайн подошёл к столу и сбросил на пол несколько книг по биологии. Под книгами лежала карта, на которой стояло около 40 маленьких красных крестиков.
-Ганс, я проанализировал места нахождения тел и вот что получилось. Погляди сюда. Если соединить все точки, то получится необычный символ.
Ртайштайн взял листок бумаги и начертил странный символ, напоминающий свастику с загнутыми, волнистыми краями. Хольц долго вглядывался в символ, ему казалось, что он его где-то видел.
-Они пытаются нарисовать этот символ. Не хватает только нижнего конца, а остальное в точности, как я нарисовал.
-Спасибо, Даниэль.
-За что?
-Ну, без тебя бы я… Ну, не справился…
-Ладно, ничего же не случилось. Как я могу не помочь другу.
-А что мне теперь делать?
-В смысле?
-Ну со Шваннштайном, с работой?
-Ничего. Работай, как работал. Во всём слушай Шваннштайна. Попытайся наладить с ним отношения.
-Ты думаешь, он как-то связан с убийцами?
-Всё может быть. Пойми меня правильно, но странно, что он сразу назначил криминальинспектором человека, который только окончил училище. Таких, как ты даже до криминальсекретарей не повышают, сначала требуют опыта понабраться. А то и вообще, отправляют в полицию сначала поработать, а потом уже в Гестапо.
-А ты? Ты старше меня лет на 5?
-Ну, во-первых- всё-таки старше, во-вторых- я окончил институт, а не училище, в-третьих- я- кандидат наук, а в-четвёртых- я работаю в СС врачом, а не заместителем директора управления по федеральной земле.
-Я думал… Scheiße…
-Ладно. У тебя ещё 2 дня. Иди отдыхай. Впереди тебя ждёт тяжёлый труд.
Хольц молча повернулся спиной к Ртайштайну и собрался уже идти, но у двери развернулся и робко произнёс:
-Даниэль, я поживу эти дни у тебя? Просто я поссорился с Эльзой, ну я тебе говорил…
-Конечно, Ангелика даст тебе одеяло и подушку, поспишь в гостиной.
-Спасибо, Даниэль. Я сейчас пойду, выпью. Мне очень плохо.
-Конечно иди.
Хольц вышел из кабинета, а потом и из квартиры и направился к ресторану, в котором он ночью устроил погром.
К Ртайштайну Хольц вернулся поздно и тихо пробрался к своему дивану, чтобы не отвлекать Даниэля и Ангелику, которые оживлённо о чём-то спорили в спальне. Хольц, охваченный любопытством, подкрался к дверям и прижался ухом к стене, для того чтобы выяснить о чём так активно могут спорить муж и жена в 2 часа ночи. Спорили они совсем не о том, о чём подумал Хольц с самого начала. Ангелика пыталась доказать Даниэлю, что новые течения в физике, как и сами учёные-евреи, могут навредить Германии, и что от таких людей, как Эйнштейн, надо избавляться. Даниэль же пытался убедить её в обратном, доказывая, что в «еврейской» физике не ничего плохого, да и вообще: как физика может быть еврейской? Ангелика не поддавалась на уговоры, и Хольц, который уже устал от их спора пошёл к дивану.
Хольц заснул быстро. На следующий день он встал часов в 5 утра и сразу же пошёл в ресторан, предварительно заняв у Ртайштайна денег, вернулся он очень поздно, а весь третий день лежал на диване и стонал от того, что болела голова и живот. Ртайштайн куда-то ушёл, и Ангелика пыталась сама помочь криминальинспектору, которого несколько раз стошнило на ковёр. Хольц уснул в 7 часов вечера и проснулся в 4 утра. Ни капли, не стесняясь он разбудил Ртайштайна и пригласил на завтрак в их любимое французское кафе. Там они ещё раз обговорили план действий Хольца, и после этого криминальинспектор отправился на работу.
У дверей его, как всегда, встретил криминальассистент- кандидат на стажировке, который сообщил ему, что его ждёт криминальдиректор. Хольц быстро поднялся по лестнице, кокетливо поклонился Марте и зашёл в кабинет своего начальника. Шваннштайн молча сидел за столом и внимательно рассматривал опухшее лицо Хольца: