— Она весь день просидела дома, — заметила Коллин, добавив в котел пряностей и еще раз попробовав стряпню.
— Ничего удивительного. Сегодня она чуть не погибла из-за своего упрямства! — И Фиона кратко пересказала все, что случилось на дороге.
Изольда рассмеялась, и этот приглушенный старческий смех вызвал у Фионы новую вспышку раздражения.
— Она точь-в-точь как ты в детстве!
— Я не была такой нахалкой! — возразила Фиона, принимая от Коллин ложку с похлебкой на пробу.
— Значит, ты уже забыла, как спрятала у себя под кроватью свиней, чтобы их не закололи?
— Мы сами дали им имена! — сердито скривилась Фиона. — Разве можно есть того, у кого есть имя?
И тем не менее свиньи были съедены все до единой, а ее отец нарочно распорядился, чтобы девочка смотрела, как их будут резать и потрошить, — в качестве наказания.
— Это я виновата. — Коллин ласково погладила Фиону по плечу. — Я должна была за ней присмотреть.
— Вот именно! Такую сорвиголову, как она, нельзя оставлять без присмотра! — вскинулась Фиона и тут же виновато смолкла — так обиделась Коллин.
Фиона всегда переживала за дочь. Она знала, что девочка мечтает о собственном доме, в котором сможет жить вместе с матерью. Но сейчас эта мечта была неосуществима, им приходилось довольствоваться тайными встречами под крышей у Коллин и свиданиями в лесу. Однако Шинид росла, а вместе с ней росло и ее могущество. Способность управлять стихиями передавалась у них из поколения в поколение по женской линии, но для того, чтобы стать настоящей чародейкой, ответственной за свои поступки, требовались долгие годы учения. Шинид до сих пор не подозревала о своих талантах, и Фиона с ужасом думала о том дне, когда девочка осознает, какое наследство досталось ей от предков. В такую минуту ей непременно нужно быть рядом с дочерью, а не следить за ней украдкой, исподтишка. Однако срок наказания пока не истек, а значит, нечего было и мечтать о том, чтобы открыто признать Шинид своей наследницей.
Фиона искренне похвалила Коллин за ее стряпню. Она всегда удивлялась, как этой женщине удается сотворить настоящее чудо из простых кореньев и трав. Коллин накрыла на стол, и три женщины собрались обедать.
— Шинид, иди поешь с нами!
Прошло несколько долгих минут, но девочка так и не появилась.
Изольда медленно поднялась со своего места и отодвинула занавеску:
— Выходи, детка, твоя мама ужасно соскучилась.
Фиона почувствовала болезненный укол уязвленного детского самолюбия и едва удержалась на месте, когда Шинид вышла из-за занавески. Она уставилась на мать, дерзко задрав нос и явно считая ниже своего достоинства первой начинать разговор. Фиона отложила ложку и оперлась локтями на стол, положив подбородок на сплетенные пальцы.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
Шинид стояла не шелохнувшись, все так же сердито отвечая на материнский взгляд. Ее глаза были такими же ярко-синими, как у ее бабушки.
— Ну что ж, тогда мне остается только тебя наказать.
Шинид испуганно охнула и оглянулась на Коллин с Изольдой в поисках поддержки, но наткнулась на равнодушные спокойные взоры.
— Мне не пришлось бы вышибать из седла лорда Антрима, если бы ты вовремя меня послушалась.
— Лорда Антрима? — с благоговением спросила Коллин, переводя взгляд с девочки на Изольду и Фиону. — Он ранен?
— Только его гордость. — Фиона по-прежнему не спускала с дочери строгого взора. — Ты всю неделю будешь полоть грядки и выйдешь со двора только для того, чтобы принести Коллин хворосту для очага или воды.
Фиона едва успела заметить, как в синих глазах промелькнула обида. В следующий миг они уже пылали от ярости.
— Ненавижу тебя! — выкрикнула Шинид, топнула и скрылась за занавеской.
Обе женщины охнули от испуга, а у самой Фионы сердце облилось кровью от горя. Но она давно привыкла терпеть эту боль и понимала, как тяжело должна переживать ее дочь несправедливость и жестокость мира взрослых.
— Значит, так тому и быть. — Она посмотрела на Коллин и взялась за ложку. — И не вздумайте ее жалеть.
— Неделя — слишком большой срок. Тебе не следовало быть такой строгой, — пробормотала Коллин, уткнувшись в свою тарелку.
— По-твоему, мне очень нравится ее наказывать?
— Прости меня, Фиона. — Коллин робко погладила ее по руке. — Я знаю, как тебе нелегко, — добавила она сдавленным голосом.
— Осталось несколько дней, — напомнила Изольда. — А уж тогда все встанет на свои места.
— Что-то мне не верится, будто с окончанием срока изгнания наша жизнь наладится сама по себе, — горько усмехнулась Фиона. — Но по крайней мере я избавлюсь от этого ярма на шее!
Фиона не спеша доела свою порцию, стараясь найти утешение в том, что повидалась с дочерью, несмотря на ее детскую попытку бунтовать. Шинид по-прежнему сидела в закутке, и Фиона согласилась дать Коллин урок ведовства. Сегодня она рассказала своей подруге о целебных травах и зельях. Не следовало слишком спешить и обучать заклинаниям неопытного человека. К сожалению, все таланты Коллин сводились к искусству вкусно готовить. Колдунья из нее была никудышная.
Прошло несколько часов, когда Фиона собралась возвращаться домой, но стоило ей выйти из дома, как за спиной раздался тонкий голосок:
— Когда это закончится, мама? Когда мы сможем жить вместе?
Фиона повернулась. В ее глазах стояли слезы, которым так и не суждено было пролиться. Она встала на колени и распахнула объятия. Шинид кинулась ей на грудь и крепко обхватила руками за шею.
— Скоро, мой барашек, совсем скоро!
— Правда? — Шинид заглянула матери в глаза.
— Разве я когда-нибудь тебя обманывала?
— Нет, — нахохлилась Шинид. — Такие, как мы, не могут лгать.
— Вот и умница! — Фиона ласково потянула малышку за нос. — Ты ведь понимаешь, почему мама не может прямо сейчас забрать тебя к себе?
— Они испугаются и будут обижать нас обеих.
Фиона сомневалась, так ли уж хорошо ее дочка понимает их положение. Чародеи всегда внушали страх простому народу. Вилланы могли обидеть Шинид хотя бы за то, что она была дочерью изгнанницы-колдуньи. Фиона даже думать об этом боялась. Чтобы защитить свою дочь, она запросто могла нарушить первую заповедь магии и навредить кому-то из непосвященных.
— Послушай, — заговорила она, легонько баюкая дочь, — ты ведь знаешь, как много приходится трудиться Коллин и Изольде, чтобы содержать целый дом. И ты тоже должна им помогать чем можешь. — Фиона погладила дочку по спине и с тайной гордостью подумала о том, что, несмотря на дикие космы и грязное платьице, ее девочка все равно самая красивая на свете.
— Хорошо, мама, — серьезно пообещала Шинид, зажав в маленьком кулачке длинную темную прядь материнских волос.
— Ну вот, я так и знала, что под этими лохмами прячется хорошая послушная девочка. — Фиона ласково отвела с замурзанной детской щечки пушистые рыжие завитки. — Можно, я расчешу это безобразие перед тем, как ты ляжешь спать? — Ей ужасно не хотелось расставаться, и она была готова на любой предлог, чтобы хоть немного продлить эту встречу. Наградой ей была ослепительная детская улыбка.
— А ты вплетешь в них амулеты ветра, как у тебя?
— Выбери сама какие хочешь, — со смехом отвечала Фиона, целуя дочку в лоб. — Пусть это будет нашей тайной!
Шинид снова повисла у нее на шее, и Фиона отнесла ее за занавеску, пользуясь редкой возможностью хоть ненадолго стать настоящей матерью для самого дорогого для нее существа.
Реймонд стоял перед открытым окном, и порывы влажного утреннего ветра заставляли его то и дело зябко вздрагивать всем телом. Как и следовало ожидать, из окна самой высокой башни можно было разглядеть окрестности на многие лиги от замка. Прислонившись плечом к оконной раме, он оглянулся на сырую неуютную комнату без камина. На полу еще с ночи остались сгоревшие до середины свечи, а по углам в беспорядке громоздились какие-то сундуки. Единственным источником света было окно, но из-за туч от него было мало толку.