— Черт, Коннор, Коннор… — Я стону его имя снова и снова, пока он продолжает лизать и сосать, пока я не становлюсь настолько чувствительной, что отталкиваю его голову обеими руками.
Он встает, смотрит на меня сверху вниз со злым жаром в глазах и ухмылкой на лице, его язык пробегает по нижней губе, а его член все еще полностью возбужден, касаясь мускулистого живота.
— В воду, — говорит Коннор хриплым голосом, и ни одна часть меня не хочет спорить.
Я опускаюсь в горячую воду, вдыхая ее успокаивающий жар, и Коннор встает рядом со мной. Прямо за нами открывается великолепный вид на национальный парк ночью, полная луна висит высоко и тяжело в небе, а звезды рассыпаны по небу, как алмазная пыль.
— В Бостоне такого вида не увидишь, — тихо говорит Коннор, и я молча киваю, на мгновение отвлекшись и потеряв дар речи от этой красоты.
Я поворачиваюсь к нему лицом, только чтобы увидеть, как он откидывается в бассейне, его руки перекинуты через камень, его член виден над водой. Он смотрит на меня так, как будто ему интересно, что я буду делать без его приказов, но я уже знаю.
Я скольжу к нему по воде, чувствуя себя какой-то прекрасной древней богиней, как будто мы в миллионе миль от всего, что имеет значение, отстраненные от всего этого. Это именно то, что я хотела почувствовать. Я позволяю себе забыть, что мы играем в игру, что Коннор просто соглашается с моей просьбой, что его привязанность и разница в его поведении — всего лишь результат этого. Я позволяю себе смотреть на него не как на завоевание, долг, обязательство, а просто как на моего красивого, сильного, храброго мужа, мужчину, которого я действительно желаю и, во многих отношениях, уважаю. Мужчину, которого я могла бы полюбить, если бы только мы оба смогли найти какой-то способ перестать позволять нашей гордости и страху вставать у нас на пути.
Я провожу руками вверх по его бедрам, ощущая влажные жесткие волосы под своими ладонями, мои губы в дюйме от его покачивающегося члена. Вода кружится вокруг нас, пар окутывает нас обоих, мои волосы скользят по нему и влажно прилипают к спине. Коннор наблюдает за мной с ленивым, неторопливым теплом в глазах, и мое сердце замирает в груди.
Я думаю, ему это действительно нравится. Он хорошо скрывает от меня свои эмоции и переживания, хорошо притворяется. Это результат того, что он всю жизнь играл в политику, был вынужден делать именно это ради собственного выживания и выживания своей семьи. Я тоже хороша в этом, просто не с ним. С ним я как будто больше не могу притворяться. Но я не думаю, что он притворяется прямо сейчас. Я думаю, он тоже позволяет себе наслаждаться этим. По крайней мере, я хочу в это верить.
Я знаю, он ожидает, что я потянусь к его члену, но вместо этого я провожу рукой ниже, обхватывая его яйца. Они мягкие и расслабленные в моей ладони от тепла, и глаза Коннора на секунду расширяются, его рот открывается, как будто для протеста, пока он не понимает, что я веду себя нежно. На самом деле я просто хочу изучить своего мужа, не торопясь, и все, что он собирался сказать, замирает у него на губах, когда выражение его лица меняется на довольное.
Пока я нежно играю с его яйцами, перекатывая и обхватывая их ладонью, дразня чувствительную кожу кончиками пальцев, я наклоняюсь вперед и провожу языком по головке его члена. Он набухший и жесткий, предварительно покрытый перламутром на кончике, я скольжу вниз по стволу, и слизываю его капельку, наблюдая, как Коннор вздрагивает от легкого прикосновения. Как будто все увеличено, некуда спешить, больше не о чем беспокоиться. Только мы в этом прекрасном, романтическом месте.
Я думала, он будет сопротивляться, но он делает прямо противоположное, и я хочу наслаждаться каждой секундой.
Коннор терпит мои поддразнивания дольше, чем я ожидала… мягкие движения моего языка, слизывание каждой капельки предварительной спермы, вытекающей из его напряженной головки члена, посасывание мягкой плоти под ней…
— Ради всего святого, Сирша, — наконец рычит он сквозь стиснутые зубы, его челюсть сжата, а член тверже, чем я когда-либо видела. — Отсоси эту чертову штуку, или я схвачу тебя и буду трахать до тех пор, пока ты не перестанешь нормально видеть.
При этих словах меня охватывает волна чистого возбуждения, и я испытываю искушение продолжать дразнить его, пока он не выполнит свою угрозу, но мне слишком нравится, что он позволяет мне делать то, что я хочу. Это первое требование, которое он высказал с тех пор, как мы проскользнули в онсэн, на самом деле, с самолета, и я даю ему то, что он хочет, скользя губами по пульсирующей головке его члена и беря его в рот.