— Ах, как хорошо было бы теперь выкупаться в дворцовом водоеме! — сказал Аристовул Акибе.
— Сам лезет в свою могилу, — подумал про себя Ирод и тут же прибавил вслух: — Благая мысль, это освежит вас.
— А ты плавать умеешь? — спросил Аристовул Акибу.
— Умею. А глубоко в водоеме?
— Довольно, чтобы утонуть тому, кто не умеет плавать, — засмеялся Ирод.
Вступив на дворцовое крыльцо и разрешив всем своим спутникам выкупаться в обширном бассейне, который окружал весь дворец, Ирод подозвал к себе одного галата из своей стражи.
— Иди за мной, — сказал он. — Говорят, ты хороший водолаз? — спросил он, когда они вошли в отдельный покой, где никого не было.
— Когда я служил в Аскалоне, светлейший царь, то доставал губки из глубины морской, и в этой глубине я как у себя дома, — смело отвечал галат.
— А долго можешь пробыть в воде? — снова спросил Ирод.
— Столько, сколько нужно, чтобы трое непривычных водолазов могли задохнуться под водой насмерть.
— Хорошо. Я всегда тебя отличал... Ты мне нравишься, и я теперь доверю тебе исполнение моего тайного царского приказа. Сегодня я узнал, что Аристовул, брат царицы, моей супруги, которого я облагодетельствовал, возведя в высокий сан первосвященника, умышляет на мою жизнь. Для этого, чтобы расположить в свою пользу население Иерусалима, он явился в храм в полном величии своего сана. Но мне открыли его злодейский умысел: лишив меня жизни и захватив мой престол, он намерен предать казни всех моих верных слуг, в том числе и вас, моих доблестных галатов. Узнав об этом гнусном замысле, я тотчас же приговорил злодея к лютой казни. Но ты знаешь, он брат моей супруги, царицы Мариаммы. Как гласно предать его казни? Это убьет царицу, которая нежно любит его. Я и порешил казнить его тайно и совершение этой казни возлагаю на тебя. Сейчас он отправится купаться вместе с принцем Акибой и галатами. Иди и ты с ними и во время купанья вызови, шутя, конечно, Аристовула на состязание. Он хвастается, что отлично плавает и очень далеко ныряет. Ты состязайся с ним в этом. Когда вы оба разом, по сигналу, нырнете, ты под водою осторожно схвати его и продержи под водою столько времени, чтобы он успел задохнуться насмерть. Но не дави его, не жми, не души, чтобы не было на его теле знаков насилия: это я тебе особенно строго запрещаю. Когда же ты убедишься, что он мертв и на поверхность бассейна всплыть не может, тогда ты и вынырни как можно подальше от него. Понял?
— Понял, светлейший царь, и исполню твой приказ в точности.
— Помни же. А тебя за точное выполнение моей воли ждут награда и повышение по службе. И не забывай, что это должно остаться глубочайшей тайной: ее знаю только я, да ты. Иди же, исполняй твой священный долг.
Все уже купались, когда к бассейну подошел исполнитель гнусной воли злодея. Он тотчас же разделся и бросился в воду.
— Кто хочет со мной состязаться? — крикнул он вызывающе.
— В чем? — отозвались многие.
— В нырянье: кто дальше нырнет.
Все галаты знали, что в нырянье никто не превзойдет аскалонского водолаза, и потому все отказались от состязания. Один Аристовул, который в это время плавал наперегонки с Акибой, вызвался померяться с водолазом своим молодечеством.
Оба состязавшиеся постояли некоторое время неподвижно, втягивая в легкие побольше воздуха, а потом, по знаку, поданному Акибой, разом исчезли под водой.
В окошке одной из башен дворца чуть-чуть виднелось чье-то лицо, но его никто не видел. То Ирод тайно наблюдал за исполнением его адского замысла.
— Как долго они под водой! — удивлялся Акиба, не видя, чтобы кто-либо показался на поверхности бассейна. — Я бы давно задохся.
— Ай да молодой первосвященник! — говорили между тем галаты. — Каковы легкие!
Время идет-идет, а ни Аристовула, ни аскалонского водолаза нет и нет! В одном месте бассейна стали было выплывать на поверхность воды пузыри, но и те полопались и исчезли...
А тех все не видать...
Наконец далеко-далеко вынырнул водолаз...
— Вот он! Вот он! — закричали галаты. — А того все нет! Вот ныряет!
Ждут-ждут. Вот аскалонский водолаз приплыл, а того все нет!
— Ну, осрамился я, — сказал водолаз, тяжело дыша, — мальчик победил меня!
Еще ждут... Мгновения превращаются во что-то бесконечное... Акибе становится страшно...
— Да он не человек, а сирена, — говорит между тем аскалонский водолаз, продолжая тяжело дышать.
— Нет, нет! Он утонул! — испуганно восклицает Акиба. — Надо его искать, спасать!
— В самом деле, не захлебнулся ли он? — высказывается опасение и среди галатов.
— Да, да! Будем искать его... Долго ли до беды!
Галаты начинают нырять по всем направлениям. Нет и нет Аристовула! Акиба начинает громко рыдать.
— Что случилось? — появился вдруг у бассейна Ферор, который, как страстный любитель лошадей, воротился из царских конюшен, где он осматривал приведенных из Аравии кровных маток. — Где Аристовул?
— Боимся, не утонул ли он, — робко отвечали галаты.
— Сети сюда скорей! — приказывал Ферор. — Где смотритель воды? Давайте сети!
Принесли сети. Закинули. На террасе дворца показался Ирод.
— Что случилось? — крикнул он. — Кого ищете?
— Аристовул утонул! Аристовул! — громко рыдал Акиба. — О, Иегова!
Подошел к бассейну Ирод. Тут же в смятении толпились все служители дворца, конюхи, рабы.
— О, какое несчастие! — говорил Ирод, не спуская глаз с бассейна. — О, какое несчастие! Ищите! Ищите тщательнее!.. Его еще можно спасти.
— Здесь! Здесь! Что-то тяжелое! Тащите к берегу!
Вытащили. В сетях, сверкая чешуей на солнце словно серебром, бились попавшие в сеть рыбы, и там же чарующею красотою молодых форм белело, как мрамор Пароса, прекрасное безжизненное тело Аристовула.
Все плакали, стараясь возвратить к жизни похолодевшее тело юноши. Акиба рыдал истерически. Плакал и Ирод слезами крокодила.
XVI
Как громом поражен был Иерусалим с быстротою молнии долетевшею до него вестью о трагической смерти юного первосвященника. Еще утром он приветствовал прекрасного юношу восторженными возгласами «осанна» — и вдруг! — его уже нет.
Но ужас и отчаяние Александры и Мариаммы превзошли всякую меру. Обе разом они узнали всю истину, чутьем сердца угадали ее: убийца Аристовула — Ирод, этот ненавистный им обеим злодей! Как он ни старался изобразить своими поступками и словами горесть об ужасной смерти юноши, они не верили ему и тем пламеннее ненавидели опытного актера. Как ни блестяще было погребение, которое Ирод устроил своей жертве с неслыханною щедростью и пышностью, как ни рыдал он всенародно, провожая тело юноши в царские усыпальницы, ни народ, ни тем более мать и сестра покойного не верили искренности рыданий крокодила. Мариамма, менее сдержанная, чем ее мать, тут же, во время погребальной процессии, выразила терзавшие ее чувства.
— Что плачет крокодил, это в порядке вещей: он одинаково может плакать как в камышах Нила, так и у царских гробниц, — сказала она, увидав у гроба брата старую Кипру и сестру Ирода, Саломею, — но, чтобы плакали ядовитые змеи пустыни Петры, этого я не слыхала.
Как ни шпионил Ирод за своей тещей, Александра вскоре после похорон сына успела-таки тайно отправить гонца к Клеопатре с письмом, в котором изливала свое горе, отчаяние по поводу страшной утраты сына, она прямо обвинила Ирода в убийстве Аристовула и требовала у Антония суда над злодеем.
Ирод предвидел это. Он знал, что Антоний, повинуясь чарам Клеопатры, нарядит следствие по делу о смерти Аристовула, что к следствию привлекут всех галатов, бывших в Иерихоне с ним в первый день праздника «кущей», что не избегнет допроса и пыток и аскалонский водолаз. Пытки развяжут ему язык... Как быть? Надо, чтобы этот единственный свидетель его злодеяния и вероятный обличитель исчез бесследно... И соучастник злодеяния исчез, как живой обличитель: мертвое тело его найдено было в темном проходе между дворцом и Стратоновой башней.