— ЧТО?
— Да. Ей займутся в 'Последнем вздохе', а вы сможете поработать над чем-то иным. Аспирантура утверждена.
— Только темы нет и чем я еще могу заниматься на зомби-кафедре? — печально отозвалась Ирри. — Спасибо за сведения, мастер. Вы меня весьма неприятно удивили, но теперь смогу обдумать все спокойно.
— Метресса… — с претензией начал кто-то из коридора.
— И вам доброго дня, — перебил мастер. — Адепт Карон, приятно видеть плоды воспитания вашей матушки, которыми она так гордится. Так гордится…
— Мастер Грир, добрый день, — отозвался адепт, — приношу извинения за вмешательство.
— Хоть это вспомнили, — кивнул мастер задумчиво. — Какие претензии вы так целеустремлённо шли выдвигать к метрессе Ирриане?
— Нелогичность расписания, где тонкие плетения стоят после боевок и некропрактики, — холодно отозвался восьмикурсник.
— Все логично. Именно такой у вас учебный план, чтобы вы в реальности после боя, отмахиваясь от умертвия, могли кого-то исцелить. Все претензии по поводу подобной логики можно выдвинуть на вашу кафедру, недавно видела мастера Грегори.
— В прошлые годы подобного не было, — заметил он, насупившись.
— В прошлом году с трудом собрала расписание воедино, чтобы у вас не было пустых пар и необходимости бегать через весь университет на занятия. В этом стараюсь учесть все нормы и пожелания по расписанию. Вот, прошу.
Ирри нашла нужный документ в папке, где было указано, как должны стыковаться предметы у целителей, написанный рукой завкафедрой.
— Приношу извинения, — повторился он и уточнил. — Когда будет готов окончательный вариант расписания на этот год?
— На полугодие, вероятно, в ближайшие дни, если меня не будут отвлекать.
— Ясно. До свидания, мастер, метресса.
Адепт ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Обнаглели, раньше молчали, а теперь садятся вам на шею. Будьте строже, — посоветовал мастер и ушел.
Ирри упала за свой стол и испытала стойкое желание побиться головой. Как они ее достали, и учеба еще не началась.
Попытку засесть за расписание Ирри предпринимала еще дважды, пока не осознала бессмысленность этого устремления. Сначала явился мастер Каваш с вопросом, почему вся макулатура у него, и, выслушав ответ, согласился с разумностью доводов. Потом пошли списки сотрудников и привязка к кафедрам, потом начали появляться первокурсники с заявлениями о материальной помощи. Поэтому даже появление печенья не слишком порадовало, пройдя буднично и обыденно. Списки, объявления, уточнения, приказы, личные дела. Перерыв на обед промчался бегом и незаметно, пока Ирри читала ради разнообразия официальное послание ей лично, переданное через некрофакультет от любимой армии, дескать, так, мол, и так, умная вы девушка, а зомби-блохи — вещь опасная, как бы они вас саму, такую ценную, не съели, поэтому идею забираем, материалы изымаем, образцы отбираем. Но вы все равно, такая изумительная, остаетесь аспирантом зомби-кафедры.
Ирри отправила вестники — пожаловаться паре приятельниц, но те оказались заняты, выразив сочувствие в паре слов. Своя собственная жизнь, что поделаешь.
Работа закончилась в пять, когда Ирри прикрыла дверь и села за стол с головоломкой. На следующие три часа она пропала из жизни. Расписание сложилось, кое-что пришлось подогнать, кое-что малость подрезать, но в целом все совпало. Гордая и довольная собой дева перенесла расписание на стол-артефакт и активировала его. Все. Она молодец!
На ужин девушка спускалась медленно и неуверенно. Ей не слишком хотелось есть, скорее заесть усталость, раздражительность и… обиду. Она вдруг поняла и осознала, что ее нежно выпестованная взращенная идея теперь не ее. Ее милые зомби-блошки, из-за которых она и согласилась перейти сюда на работу, больше не ее. Никто не будет их так бережно отбирать, никто не будет вникать в мелочи и накладывать на каждую подчиняющую руну. Никому они, в принципе, не нужны. Как и она сама… Цель — прославиться как теоретик без капли темного дара, сумевший привнести новое в это направление, — накрылась окончательно и бесповоротно. Со службой безопасности не шутят. И тогда возникает вопрос — а что здесь забыла она сама? Вкусную еду? Приличную зарплату? Или вдруг доставшиеся ей апартаменты? Точно ли оно стоит такой нервотрепки?
Ирри в этом засомневалась.
Она сомневалась, идя к себе, она сомневалась, раздумывая, какой роман перечитать, она сомневалась, ложась спать. Ибо жалость к себе победила и Ирри разрыдалась. Такая умная, великая и крутая в глубине души, она оказалась банальной неудачницей.
Для утешения она сходила в храм Тииль-Мииль и привычное умиротворение посетило в доме богини тайн и секретов. Небольшое помещение с шикарной статуей среди рядов колышащихся полотнищ успокоило и примирило с действительностью, но серые улочки за пределами храма снова повергли в уныние.
Утром жизнь радостнее не стала, Ирри спокойно позавтракала, вовремя открыла кабинет и села за бумаги, коих упорно не становилось меньше. В процессе она общалась с посетителями, заполняла формы, выдавала направления и что-то опять писала.
На заглянувшего мастера Каваша отреагировала только после прикосновения к руке:
— Что случилось? Вы расстроены.
— Жизнь случилась, — призналась Ирри. — Добрый день, как хорошо, что вы зашли, это вам. Это вам и это тоже.
Она передала всю собранную кипу листов и сверху пристроила свое заявление. Его менталист сразу и прочел.
— Почему вы хотите завершить аспирантуру досрочно?
— Обстоятельства непреодолимой силы.
— Это я понял, а какие?
— Моя идея зобми-блох больше не моя. Вчера сдала все наработки и материал на кафедру. Я не некромант и не вижу смысла продолжать работу в этом направлении.
— И работу вообще? — прочел он ее намерение. — У вас контракт.
— Я помню, — сообщила Ирри. — И не собираюсь увольняться в ближайшее время, где я еще найду такие условия?
— Какие? — заинтересовался он.
— Апартаменты на три комнаты с шикарной ванной. А до этого ютилась в крохотной комнатке. Нет, это остается, просто хочу убрать лишнее.
— Аспирантам платят больше методистов.
— Знаю, — с сожалением призналась Ирри. — Но что поделаешь, для создания видимости придется слишком много работать или договариваться с половиной кафедры. Оно того не стоит.
— В таком свете определенно. А все остальное это…
Работа. Работа и снова работа. Уходя из кабинета, Ирри четко поняла — она увольняется в конце года и покупает роман сейчас. Ну и подумаешь, дорого, зато о нормальных людях почитает. В магазине ей были рады, как и любой другой покупательнице подобной литературы. На улице вовсю разгулялось лето, территорию университета начали заполнять адепты молодые, радостные и не очень, серьезные и легкомысленные, но живые и настоящие. По сравнению с ними Ирри ощутила себя ворчливой старухой и это окончательно поставило точку на хорошем настроении. Вот какого демона ей так не везет?!
Роман. Хороший роман — это целая история, заставляющая переживать, волнующая и оставляющая после себя ворох эмоций. Этот роман был великолепен.
А потом снова началась работа. Бумаги. Люди. Объяснения. Бумаги. Списки. Очередные объявления, теперь о дополнительных занятиях. Приказы на все что можно и нельзя, ответы на странные письма и пересылка макулатуры дальше.
И вдруг однажды во время обеда рядом, за соседним столом, устроился аристократичный адепт с первого курса. Спесь. Надменность. Опасение показаться смешным и опозориться. В таком возрасте это страшнее смерти. Да, Ирри не понимала, но многое помнила.
Злые насмешки явно знакомых по школе, равнодушные и пренебрежительные ответы. Маска, за которой привык прятаться от большого и страшного мира, как это знакомо. Хотя сравнивать себя с этим породистым ребёнком в тьма знает каком поколении странно. Наверное, особенность логики — поиск того, кому хуже, чтобы было, о чем переживать.
— Это всегда так, — сказала Ирри, стоило остальным отойти.
— Метресса?
— Новое место вызывает настороженность, ваши знакомые тоже так себя вели в прошлом году.
— Не понимаю, к чему это все.
— Наверное, попытка сказать что-то хорошее. Все наладится. Честно. В пятнадцать я думала, что умру от стыда, глупость тогда совершила, но с тех пор прошло два десятка лет и ничего, жива до сих пор.