— Но тогда разве нельзя ее перехитрить? — спросила Элис.
Долмади кисло улыбнулся:
— А чем, по-твоему, я и мои помощники-аборигены занимались всю эту неделю? Местность здесь в основном равнинная. Реле засекают наше приближение за много километров до цели, и компьютер сразу посылает роботов. Их требуется не так уж много. Если подойдешь слишком близко к блокгаузу, они открывают предупредительный огонь. Аборигенов это приводит в ужас. Несколько машин скоро приблизятся к нашей зоне, и тогда дикари начнут эвакуацию, а на нашу голову еще свалится премилое стадо голодных беженцев. Но я их не виню. Холоднокровные существа горят гораздо лучше, чем вы или я. Я пытался сунуться вперед, и огонь из предупредительного перешел в настоящий. Пришлось удирать, пока скафандр не разорвало в клочья.
— А как насчет атаки с воздуха? — настаивала Изабель.
Торсон фыркнул:
— На трех развалюхах, с ручным оружием? Не забудь, эти роботы тоже умеют летать. Кроме того, центр снабжен защитными полями, бластерами и ракетами. Боевому кораблю и то было бы непросто его подавить.
— Более того, — вмешался в разговор Талассократ. — Они угрожали разрушить наш город с помощью воздушного оружия, если на то место будет совершено нападение. Этого нельзя допустить. Я скорее прикажу вам удалиться навсегда и заключу с вашими врагами договор, которого они хотят.
«Он и в самом деле может выкинуть такой номер, — подумал Долмади. — И для этого ему всего лишь надо приказать аборигенам, чтобы они прекратили нам помогать. А впрочем, вряд ли это что-нибудь изменит».
Он вспомнил прощальные слова Вождя кочевников, которые тот произнес, когда они отступали из разведки, сулейманиты — на своих животных, люди — на гравискутере:
— Мы оставались верны нашему союзу с вами, а вы нет. Вашему союзу было поставлено условие, что вы будете защищать нас от небесных захватчиков. Если вы не можете справиться с этими, должны ли мы вам доверять?
Долмади умолял тогда дать ему время и получил неохотное согласие, и то лишь благодаря тому, что караванщики все же ценили свое сотрудничество с ним.
«Если мы в скором времени не решим эту проблему, я сомневаюсь, что торговлю можно будет когда-нибудь восстановить», — мысленно заключил Долмади.
Вслух же он сказал, обращаясь к Талассократу:
— Мы не станем подвергать вас опасности.
— Насколько реальна их угроза? — спросил Накамура. — Лига не осталась бы равнодушной к убийству безобидных аборигенов.
— Однако не исключено, что она ограничилась бы лишь выражением недовольства, — возразил Торсон, — особенно если бабуриты станут утверждать, что мы вынудили их к этому. Они делают ставку на безразличие Лиги к сулейманитам, и мне кажется, это неплохо придумано.
— От вероятной или ошибочной, — вмешалась Элис, — но от их оценки психополитики зависит и то, как они осуществят свои намерения. А какова эта оценка? Что нам известно об их образе мышления?
— Больше, чем ты можешь предположить, — ответила Ивонна. — В конце концов, они контактировали с людьми в течение нескольких поколений, а переговоры об условиях коммерческих соглашений начинаются не раньше, чем потенциальный партнер будет глубоко и всесторонне изучен. Как ты, очевидно, заметила, в последние дни мы виделись довольно редко, я тщательно изучала наш архив. Оказывается, у нас здесь уйма информации о Бабуре.
Долмади выпрямился в кресле. Его сердце замерло. Не было ничего удивительного в том, что эта второстепенная периферийная база располагала большой и разнообразной ксенологической библиотекой. Производство микропленок было очень дешевым, а от какого-нибудь непредвиденного случая никто ни одну базу застраховать не мог, так что все они в обязательном порядке снабжались информацией по своему сектору.
— Что там интересного? — хрипло спросил он.
Ивонна криво усмехнулась:
— Боюсь, ничего особенного. Все как обычно: три или четыре основных языка, фрагменты истории и наиболее важных современных культур, анализ состояния технологии, статистические данные, касающиеся всякой ерунды вроде численности населения и производительности труда, — и все это в дополнение к планетологии, биологии, психопрофилированию и так далее. Я все искала и искала какое-нибудь слабое место, но не могла найти. О, я могу доказать, что эта операция здорово осложняет их положение с ресурсами и что им придется от нее отказаться, если она в кратчайшие сроки себя не оправдает. Но то же самое относится и к нам.
Торсон задымил своей трубкой.
— Если б нам удалось придумать какую-нибудь техническую новинку… У нас есть прекрасно оборудованная мастерская. Лично мне в отличие от Ивонны пришлось попотеть там.
— Что ты задумал? — поинтересовался Долмади.
— Ну, сначала я подумал насчет робота, который мог бы уничтожить их сборщиков. Я сумел бы построить одного — этого было бы достаточно — с более крепкой броней и лучше вооруженного. — Рука Торсона упала на стол ладонью вверх. — Но в распоряжении компьютера сотни роботов, и он гораздо лучше приспособлен для командования таким числом машин, чем любой электронный мозг, который мне удалось бы состряпать из имеющихся в нашем распоряжении средств. К тому же, как сказал Талассократ, мы не можем подвергать наш космопорт опасности воздушного налета, поскольку большая часть города в этом случае погибнет.
Потом мне пришла в голову мысль остановить или каким-то образом вывести из строя сам компьютер, но это невозможно. Он никогда не позволит приблизиться к себе. — Торсон вздохнул. — Друзья мои, давайте будем считать, что наши дела здесь закончены, и подумаем, как ретироваться с минимальными потерями.
Талассократ сохранил невозмутимость, как и подобает вождю. Но главный глаз Переводчика затуманился, его крошечное тельце совсем сжалось, и он выкрикнул:
— Мы надеялись… что когда-нибудь наши потомки… что вы их научите и возьмете с собой к бесчисленным солнцам… Значит, теперь вместо этого — бесконечное господство чужаков?
Долмади и Ивонна переглянулись. Их руки встретились. Он был уверен, что она думает то же самое.
— Мы, служащие Лиги, не можем похвалиться своим альтруизмом. Но мы и не монстры. Какой-нибудь равнодушный бухгалтер из офиса на Земле может приказать нам покинуть планету. Но разве мы — те, кто жил здесь, кто полюбил эту расу и пользовался ее доверием, разве бросим мы ее на произвол судьбы? И сможем ли жить потом со спокойной совестью? Разве не будет нас преследовать всю жизнь чувство, что счастье, если оно будет нам дано, украдено нами?
Он вдруг вспомнил старую легенду и задумался. Прошла минута или две, а он сидел, совершенно не воспринимая звучавшие вокруг голоса. Ивонна первая заметила его отсутствующий взгляд.
— Эмиль, — прошептала она, — тебе плохо?
Долмади вскочил с радостным диким воплем.
— Ты не заболел? — осведомился Накамура.
Посредник взял себя в руки. Его бил озноб, и нервы дрожали, словно натянутая струна, но голос был тверд:
— У меня есть идея.
Поверх одежд, развевающихся на ветру, спереди у Переводчика был прикреплен неприметный приемопередатчик. Долмади в машине, которую он посадил чуть в стороне за холмом, Торсон в машине, обеспечивающей связь с базой, Ивонна, Элис, Изабель, Накамура и Талассократ в городе видели сейчас на своих включенных экранах подпрыгивающий и раскачивающийся пейзаж. Черные листья, длинные и зазубренные, падали, как бы струясь, на кусты, чьи сучья щелкали в ответ на завывание ветра: то тут, то там горбатились булыжники и ледяные колоды; справа гудел аммиачный водопад, опыляя своими брызгами все видимое пространство. Люди в машинах ощущали, кроме того, силу притяжения планеты и вибрацию корпусов флайеров под тугими могучими ударами порывистого ветра.