Она задыхается, и я улыбаюсь. Так долго это было лишь мечтой, а теперь она здесь, поклоняется моему члену так, как я прошу.
— Да, блять, возьми каждый дюйм меня. Я хочу кончить в твой милый ротик.
Я выплеснул свою сперму, не в силах сдержаться. Она с трудом глотает ее, и это заставляет меня снова затвердеть.
— Блять, Сапфир, ты такая прекрасная. Не могу поверить, что ты моя. - говорю я, застегивая штаны. — Иди покорми сучку, и мы сможем поужинать, - говорю я, поглаживая ее по голове.
Она стоит у плиты и готовит нам рагу. Запах опьяняет. Прошли годы с тех пор, как я ел домашнюю еду, а когда у плиты стоит красивая девушка, все становится еще лучше.
— Ты научишься получать от этого удовольствие, Блю. Я обещаю. - Я делаю глоток пива.
— Что с тобой случилось, Арес? Ты никогда не был таким.
Я встаю и подхожу к ней сзади, кладу руку на ее талию и вдыхаю запах ее шампуня с цветочным ароматом.
— Я изменился, Блю. Теперь я такой, какой есть.
— Безжалостный и холодный, - говорит она. — То, что ты сделал с матерью, непростительно.
Моя рука обхватывает ее горло при упоминании этой шлюхи, но я ослабляю хватку. Может, пришло время услышать правду. — Знаешь, я хотел убить их обоих.
— Почему? - спрашивает она, слегка дрожа всем телом.
— Ты была слишком молода, чтобы понять, Сапфир. Либо я, либо они.
Она замирает, и я отпускаю ее. — Я не понимаю, о чем ты, Арес..., - шепчет она, - Они были хорошими родителями.
Я смеюсь и прижимаю свою эрекцию к ее спине. — Они были чудовищами, Блю. Они делали со мной ужасные вещи, и я сделал это, чтобы они не сделали этого с тобой.
Она смотрит на меня через плечо. — Я думала...
— Я знаю, что ты думала и, возможно, все еще думаешь. Но я не чудовище.
Я прижимаюсь щекой к ее голове и вздыхаю. Когда она поворачивается, я вижу боль в ее глазах.
— Я люблю тебя, но не знаю, как показать это, кроме как трахать тебя до бесчувственная и контролировать.
По ее щеке скатывается одна слезинка. — Ты не знаешь, что такое любовь, Арес.
Ярость захлестывает меня, и в считанные секунды я срываю кастрюлю с плиты и швыряю горячее содержимое на пол, достаточно далеко, чтобы она не обожглась, но она вздрагивает, ее глаза расширены от ужаса.
Я тяну ее за руку, прижимая животом к столу. Я расстегиваю штаны и срываю с нее маленькие белые трусики. Я раздвигаю ее попку и плюю на ее дырочку. — Боже, как я ненавижу наказывать тебя, Блю. Ненавижу!
В комнате воцаряется тишина, только наше тяжелое дыхание и ее приглушенный стон. Я не тороплюсь входить в ее попку, наслаждаясь теснотой и давлением. - Она прижимается ко мне, и это так приятно. — Я люблю тебя, Сапфир, и мне нужно, чтобы ты это поняла.
Она вскрикивает, когда я, кончаю в нее. Я не жду, пока она привыкнет. Она заслуживает этого. Я продолжаю трахать ее все сильнее и сильнее. Ее рыдания переходят в стоны. Я опускаю взгляд на свой член, на нем кровь.
— Я не хотел, чтобы все было так, но чем больше ты будешь сопротивляться, тем хуже будет.
Я замедляю темп, входя и выходя из ее тугой попки, терся о нее членом, мои яйца шлепали по ее влагалищу.
— Признайся, Сапфир, скажи, что любишь меня. - шиплю я ей на ухо, прижимая ее к столу.
— Я... Я...
— Скажи это, - прорычал я, - скажи, что ты любишь меня, Сапфир. Что ты хочешь, чтобы мой член был внутри тебя.
Ее стоны становятся все громче и громче, когда я тянусь к ней и щиплю ее набухший клитор.
— Скажи это, или я трахну эту беспомощную сучку следующей и заставлю тебя смотреть.