Ваш внутренний путеводный свет
Внутренний путеводный свет – то, что всегда горит или, по крайней мере, мерцает. Это Божественная искра, отражающая вашу сущность. Можете называть внутренний путеводный свет душой, духом, истинным «я», Божественной сущностью, высшим или целительным началом, в любом случае речь идет о неотъемлемой части вас, представляющей собой чистое сознание.
Внутренний путеводный свет – колыбель смелости. Он обладает силой претворения всех пугающих мыслей, сопровождающих ваш ложный страх, в послания, предназначенные для вашего исцеления. Всегда доверяйте своей интуиции, когда предпринимаете какие-то шаги. Научившись слышать свой внутренний голос и действовать по его указаниям, вы приобретаете невероятную смелость. В книге «Забыть о выученном, вернуться к Богу» («Unlearning Back to God») философ Марк Непо описывает ядро мудрости, голос которого проявляется в виде интуиции, как неотъемлемую часть вашего «я»: «Каждый человек рождается с частицей свободы, в которой нет места тщетным ожиданиям и сожалениям, амбициям и треволнениям, страху и беспокойству. Эта извечная благодатная частица дарована каждому из нас Богом. Она излучает умиротворение».
Вам не обязательно быть религиозным или даже особо настроенным на духовность человеком, чтобы подчиняться вашему внутреннему путеводному свету. Вам просто нужно помнить, кем вы на самом деле являетесь. Ваш внутренний путеводный свет никогда не гаснет, даже в труднейшие периоды жизни, но он может померкнуть. Когда вы теряете контакт с этой важнейшей частью своего «я», ложные страхи начинают управлять вашей жизнью. Не будучи погруженным во внутренний путеводный свет, вы не способны распознать послания, которые пытаются передать ложные страхи. Таким образом, страх не исцеляет вас, напротив, он вызывает не только ощущение несчастья, но иногда и болезнь. В особо запущенных случаях он способен даже убить.
Когда я стояла под дулом пистолета, ложный страх едва не убил меня.
Как ложный страх заставил меня страдать
После случая в Колорадо-Спрингс меня начали посещать ночные кошмары. Я видела Ребекку на черном асфальте в луже крови. Во сне я знала, что к моей голове приставлен револьвер, слышала выстрел и чувствовала, что теплая жидкость течет по лицу; когда я трогала ее, рука краснела. Больше года я просыпалась по нескольку раз за ночь, всякий раз сердце бухало, как молот, по телу словно бежал ток, в ушах стоял звон.
Когда во время ночных дежурств я, акушер-гинеколог, спускалась в приемный покой и укладывала пациентку на каталку, без видимого повода в моем сознании внезапно снова возникала сцена ограбления. Разум говорил мне, что я в безопасности, но тело дрожало в панике. Будучи практикующим врачом, работающим иногда по 16 часов в сутки, я не искала профессиональной помощи, хотя это следовало бы сделать. Вместо этого я брела по своей жизни наощупь, а ко всему прочему начала еще и бракоразводный процесс.
Еще до происшествия в Колорадо-Спрингс меня мучили бесчисленные страхи. В клинику я ехала в 4 часа утра и боялась, что меня изнасилуют по пути. Я опасалась, что во время моего дежурства кто-нибудь умрет. Боялась разочаровать родителей, опасалась, что никогда не стану достаточно хорошим врачом. Меня пугало, что после развода я окажусь в одиночестве. Я боялась даже тараканов. Я делала все возможное, чтобы никто не заметил, что я ищу признания и скрываю свои многочисленные недостатки под маской совершенства.
После ограбления я начала бояться всего – темноты, шума, туннелей, живописных вершин, автомобилей с открытым верхом, самолетов, чужих людей в парке, потери любимого, новой привязанности… Мне страшно было даже поговорить с кем-то о панике, которая меня охватывала. Я боялась, что покажу свою слабость, это нанесет вред моей профессиональной репутации, а еще мне пропишут успокоительное, я начну зависеть от лекарств и от этой зависимости придется лечиться, может быть, даже в психиатрической клинике с зарешеченными окнами.
Когда я чувствовала дуло у виска, мой страх был подлинным, ведь жизни действительно угрожала опасность. Но все страхи, охватившие меня позже, были ложными. Они существовали лишь в воображении, и ни один из них не реализовался. Эти ложные страхи отчаянно пытались пробудить меня, правдиво показав тот посттравматический стресс, который я переживала. Они молили меня искать помощи, но я заставляла их умолкнуть, поскольку не видела свой внутренний путеводный свет, не знала о том, что страх может исцелить меня. В итоге из-за ложных страхов в моей жизни было множество страданий. Какофония страхов в сознании вызвала у меня чувство одиночества, растерянности перед лицом враждебного мира.