Степанов оторопел, Чабрецов… невероятно. Тогда это очень серьезно. Последние годы участились случаи бегства за границу высокопоставленных лиц КГБ — ФСБ, работы на иностранную разведку. Вопиющие случаи были известны всем, когда наших разведчиков сдавали свои, сдавали государственные секреты. Были такие и среди западных и американских спецслужб, но это считалось у нас верхом мастерства разведчиков, сумевших завербовать агента в самом логове секретной информации, верхом мастерства оперативников, разоблачавших суперагентов в России. Если это так и Чабрецов подвязался представить Западу или Америке Михайлова на блюдечке, работы предстоит непочатый край. Срыв такой операции пенсией не закончится… От мыслей отвлек Соломин.
— Спланируй завтрашний день так, чтобы утром я смог встретится с прокурором области и начальником УВД, пригласи их сюда. Организуй встречу с губернатором, в 5 или 6 вечера с Михайловым и занимайся текущими вопросами. После встречи с Михайловым я улечу домой.
Степанов вызвал 1-го зама, поручил ему организовать решение поставленных задач. Свербящая мысль в голове не давала покоя. «Откуда Соломин узнал о связи Чабрецова и Никифорова, насколько достоверна информация? Не хотелось бы иметь источника в собственном управлении, работающего на шефа. Но, видимо, таковой имелся, иначе, откуда ему знать о подобных вещах». Степанов горел желанием спросить об этом, но не решался — подобный вопрос мог насторожить директора и тогда этого оперка просто так не выковыряешь из управления, даже если суметь обнаружить его. Не принято спрашивать у начальников источники информации, Степанов прекрасно знал об этом и молчал, иногда глубоко вздыхая, значит, проблем еще и прибавится.
— Почему ты не спросишь — откуда я узнал о Чабрецове? — неожиданно заговорил на эту тему Соломин, — или у тебя уже есть такая информация? Когда источник известен, гораздо легче работать, — хитро улыбнулся он, видимо, догадываясь о мыслях Степанова.
— Нет, товарищ генерал-полковник, такой информации у меня нет. Я подумал — все, что можно и необходимо мне знать вы скажете сами.
— Хм-м, — забарабанил пальцами по столу Соломин, — эту информацию, — медленно начал он, — я случайно узнал у водителя Чабрецова. Видел он их пару раз вместе, но о чем они говорили, не знает, Чабрецов выходил из машины. Это как раз и запомнил водитель, делал он это в исключительных случаях, так сказать особо секретных. Ладно, на сегодня хватит, поедем в гостиницу — ночь во всю на дворе, а мы еще все возимся.
День складывался удачно, Степанов поехал в управление пораньше, рассчитывая еще до начала рабочего дня переговорить с первым заместителем. Тот тоже приехал пораньше, и они плодотворно общались в течение часа. Соломин не поехал утром со Степановым, видимо, давая возможность самостоятельного общения с подчиненными новому начальнику. Он подъехал к 10, когда собрались начальник УВД области, прокурор и командиры воинских частей, дислоцирующихся поблизости.
В 11 они выехали к губернатору, Соломин не захотел приглашать его в здание управления. Эта встреча запомнилась Степанову надолго — шикарная 5-комнатная квартира, выделенная администрацией области начальнику УФСБ, досталась ему. Ордер еще не был выписан, губернатор распорядился переделать все на него. Такой удачи в квартирном вопросе Степанов не ожидал, наконец-то он станет более менее оседлым человеком и может подумать о личной жизни. А о ней подумать пора наступила давно — мешали бесконечные командировки, да и соответствующей пары не находилось. Так, встречались времянки или заводились непрочные отношения, свою половину он еще не встретил. Может она попадется ему здесь…
Самое главное, ему вручили ключи от квартиры и он с Соломиным смог осмотреть ее. Директор даже пошутил по этому поводу, что тоже переедет в какую-нибудь область, где дают такие квартирки.
Наверное, Чабрецов более всего горевал по этой квартире — появись Степанов на несколько дней позже и не видать ему этой хатки, как своих ушей. Метался бы по гостиницам, а потом получил какую-нибудь похуже и остался доволен. Пора подумать о мебели, но это потом, когда уедет шеф. Степанов глянул на часы — 13, пора пообедать, в управлении была неплохая столовая, и он решил не возить директора никуда.
Обедали молча. Степанов рассуждал про себя — чем занять директора до 17 часов, когда назначена встреча с Михайловым. «Может предложить ему осмотреть город или чем-то развлечь другим»? Ничего путного не приходило в голову, и Степанов налегал на обед, создавая, по крайней мере, видимость занятости.
Михайлов не согласился поехать в здание управления, посчитал, что ему ни к чему там светиться, да и клиники они не видели. Соломин не возражал против поездки в клинику, он вообще поражал Степанова последние два дня своей покладистостью, удивил и сейчас:
— Я, пожалуй, поеду в гостиницу, пришлешь за мной машину, встретимся ровно в пять у Михайлова. Не хочу тебе мешать — осваивайся, знакомься с подчиненными, без меня лучше получится, не станут сотрудники стесняться. И не возражай.
Возражать Степанов не хотел, проводив директора, поднялся к себе и по-хозяйски оглядел кабинет. Большой директорский стол, отдельно стоявший стол для проведения совещаний, слева стенка, сделанная на заказ, справа три больших окна, выходящих во двор здания. Слева за спиной незаметная дверь в комнату отдыха, там — мягкий кожаный уголок, холодильник, телевизор, санузел и душевая. «Весьма неплохо», — тихонько произнес Степанов. Ему захотелось ополоснуться, но он вернулся на рабочее место вникать в будни управления.
За полчаса до 17 часов он подъехал к гостинице, забрал директора и они тронулись.
— К Михайлову, — коротко бросил Степанов.
Соломин обратил внимание, что водитель не переспросил, куда ехать, словно эта фамилия была одна в городе.
— А что, он действительно такой известный, ты даже не уточнил к какому Михайлову ехать? — спросил Соломин водителя.
— Еще бы, — словно удивился водитель, — клинику, остановку, площадь народ уже давно его именем зовет. Мэр непонятно почему артачится — давно пора переименовать все, наверное, к выборам козырную карту приберегает. А для народа это уже давно, как Москва, Кремль, так и Н-ск, Михайлов. Магазины, школы, парикмахерские, аптеки, — продолжал водитель, — любые точки или объекты, самые близкие к клинике, называют михайловскими. Например, стоит ряд павильонов, самый близкий — михайловский, где пиво брал — в михайловском.
«Интересно, — подумал Соломин, — ишь ты с чем сравнил — Москва, Кремль! — он улыбнулся. — А с какой гордостью говорил об этом… Уважают земляки Михайлова», — он вспомнил парижскую запись. — С виду обычный мужик, ничего особенного… Зауважаешь, если он здесь многих людей с того света вытащил, а сколько у этих больных друзей и знакомых. Интересно сколько»?
Соломин занялся подсчетами, по его данным выходило не менее 14000 тяжелейших больных без родственников, друзей и знакомых. «А его лекарства скольких спасли, — продолжал рассуждать Соломин, — эту тьму разве подсчитаешь. Да, сильная у него позиция», — почему-то подумалось ему.
Генералы зашли в клинику, Михайлов встретил их в холле.
— Вот мы и встретились, Игорь Вениаминович, — улыбался Михайлов, пожимая им руки, — пойдемте ко мне домой.
Михайлов провел их к себе в кабинет и Соломин подумал, что кабинет он называет домом, многие ученые «страдают» небольшими странностями. Но Михайлов заговорил о другом:
— Из этого кабинета в мой домашний кабинет ведет подземный ход. Вы как предпочитаете, Игорь Вениаминович, чтобы я кнопку нажал или сказал Сим Сим — откройся? — засмеялся Михайлов.
— Лучше Сим Сим, — с улыбкой ответил Соломин.
— Сим Сим — откройся.
Стена отодвинулась, и Михайлов пригласил их внутрь подземного тоннеля.
— Конечно, Сим Сим здесь не причем, — уже серьезно заговорил Михайлов, — это все Маша, Борис Алексеевич наверняка рассказывал вам о ней. Она узнает мой голос, отличит его от магнитофонной записи, если возникнет необходимость, она и открывает двери, соблюдает правила прохождения через него. Про этот тоннель знают только члены моей семьи, но они не имеют доступа на проведение посторонних по тоннелю, Маша также узнает и их голос. Вы первые, кто узнал об этом скрытом тоннеле, строители, которые его строили, о нем просто забыли. Я и вас попрошу никому не рассказывать. Весьма удобно, не надо ходить по улице, здесь всегда постоянная температура +20 градусов, не страшны ни дождь, ни снег.