Михайлов усмехнулся.
— Я предоставлю их вам бесплатно, Игорь Вениаминович. Пусть ученые поломают мозги. Прошу прощения, что постоянно ссылаюсь на историю, но возникнет банальная ситуация — чертежи самолета в каменном веке. Вы считаете возможным построить самолет в каменном веке? Не поймут ученые ничего в чертежах и схемах, как первоклассник не разберется в формулах высшей математики.
Михайлов попросил принести чертежи и схемы. Зеленский принес их через минуту.
— Вот, посмотрите, Игорь Вениаминович, это не диоды и триоды — совсем непонятные значки. Это я назвал бионом, это сил, это роле, это вист, это фрон и т. д. и т. п. Принципиально новые электронные приборчики, нет у наших ученых базы знаний для их понимания, невозможно перескочить на качественно новый уровень знаний без планомерного перехода, а для обучения потребуется очень много времени. Еще в Париже я говорил о новом поколении, оно будет знать всю эту систему и более того. Потребуется каких-то 5 — 7 лет, не больше, можно и потерпеть.
Михайлов чувствовал, что Соломин не совсем понимает сказанное им, отсюда возникает определенное недоверие и сомнение. Его лицо походило на школьника младших классов, попавшего на лекцию в ВУЗ.
— Николай Петрович, а откуда у вас такие знания, — поинтересовался Соломин, — вы же тоже не изучали таких наук и предметов?
Михайлова все это уже начинало раздражать, но он понимал, что объяснить придется — незнание и непонимание может толкнуть на неоправданные действия, из благостных побуждений можно совершить большую ошибку. «Хорошо, что меня еще в психушку не упекли», — почему-то подумалось ему.
— Игорь Вениаминович, попытаюсь все объяснить еще раз. В настоящее время есть люди, которые обладают определенными способностями, и вы это прекрасно знаете. Кто-то двигает предметы, не касаясь их руками, кто-то предсказывает будущее, кто-то диагностирует и излечивает болезни без медикаментов. Ванга, Глоба, Кашпировскийй и многие, многие другие… Я пошел чуточку другим путем — весь свой дар я направил опять же на себя, стал усовершенствовать его, развивать свои способности. Мне удалось проникнуть в святая святых, головной мозг, задействовать «спящие», неактивные клетки мозга. Постараюсь объяснить популярно. Клетки у каждого есть, но «дорог» к ним нет, а надо, чтобы они были, чтобы могли выходить и развиваться способности к науке, искусству… Физики называют это прожиганием связей, что-то вроде этого. В результате я получил более работоспособный, активный и эффективный умственный инструмент, который перенес меня на качественно новую ступень мышления. Поэтому и удалось создать то, о чем мы с вами ведем речь.
Вы знаете, что у меня двое детей, сын и дочь, им год и два месяца, в настоящее время их уровень знаний — выпускника начальной школы. Через несколько месяцев, к двум годам, они освоят программу 9-ти классов, к 5-ти годам закончат ВУЗы, пройдет совсем немного времени, когда они станут смотреть на наших академиков, как на тупорылых бездарей, прошу прощение за не совсем корректное сравнение. Наступает эра новых поколений, господа, в их геномы уже заложены необычные, повышенные умственные способности, нейтрализованы геномы агрессии и зла в широком смысле слова. Их поколение не станет стремиться к войнам, и атом будет работать только на мирной стезе, как и другие биологические и химические открытия современности.
Михайлов откинулся в кресле и закурил, наблюдая за генералами, которые старались переварить сказанное им и выглядели студентами на интересной лекции.
— Кое-что мне можно было бы опубликовать и сейчас, — продолжил Михайлов, — но мир еще полон злобы и агрессивности, ценные и необходимые обществу открытия засекретят, поставят на военные рельсы. Кому от этого польза? История доказала, что самое мощное ядерное оружие уже было использовано в военных целях, в целях политического устрашения. Хиросима и Нагасаки — вот факты скачка научной мысли, открытия атома. И я не могу подвергать человечество опасности самоуничтожения, ставки слишком высоки, чтобы играть в гиперпрогресс науки.
Михайлов замолчал, молчали и Соломин со Степановым, словно им казалось, что пересказ фантастического фильма еще не закончен. Через несколько минут Соломин спросил:
— Вы собираетесь в Нью-Йорк, Николай Петрович, не опасной ли станет ваша поездка? Американцы могут заставить вас заниматься наукой в необходимом им объеме и ракурсе.
Михайлов понимал, что беспокоится Соломин не зря, и они действительно станут стремиться к этому любыми силами и средствами, используя при этом и крайние меры. Но его сила и заключалась в том, что он мог предвидеть их шаги наперед, поэтому был непобедим и спокоен. Михайлов посмотрел прямо в лицо Соломину, оно казалось осунувшимся от тяжести предстоящих решений.
— Не беспокойтесь, Игорь Вениаминович, мы предпримем все необходимые средства защиты и без полной, абсолютной уверенности в своей безопасности — никто туда не поедет. Однако, американцы знают, что я врач и не знают о моих познаниях в точных науках. Отсюда можно предположить, что их интересуют мои медико-биологические познания и нам очень важно знать, какие конкретно задачи их интересуют, какие виды биооружия они разрабатывают. Главное — свести на нет их разработки: или пустить по ложному пути, или изобрести контроружие. Может какие-то антидоты, сыворотки или что-то еще. Но и это должно быть в полном, строжайшем секрете, пусть работают себе на здоровье и не знают, что изобретенное ими — пыль.
— Да-а, богат русский язык, — в задумчивости протянул Соломин, как, впрочем, и Россия умами. Хорошо, Николай Петрович, я свяжусь с вами позже, как только решение будет принято.
Он встал, давая понять, что разговор окончен, но внезапно спросил:
— Чуть не забыл, вы звонили Стоуну?
— Да, звонил, ничего не обещал, но дал понять, что приеду с семьей через месяц. У меня на месяц вперед больные расписаны по дням и часам. И не нужно беспокоиться, с нами там ничего не случится, а польза будет огромной.
— Что ж, Николай Петрович, удачи вам, я перезвоню в ближайшее время.
Соломин пожал ему руку, Степанов тоже попрощался и они ушли.
Последние дни Никифоров вел себя очень странно, доставляя много хлопот пустоваловским ребятам. Три дня подряд он наблюдал за клиникой в одно и то же время — утром, в обед и вечером и ни разу не видел, как Михайлов входит и выходит из больницы. Пустовалов сообщил об этом Михайлову, и они договорились о совместных действиях.
Сегодня Никифоров занял свой пост наблюдения на чердаке здания в 700 метрах от клиники очень рано, в 6-45 утра. Оперативники ФСБ предварительно проверили чердак и убедились, что первые этажи клиники и дома отсюда не просматриваются — мешал высокий бетонный забор, стоявший на холме. Но вход в клинику был отлично виден, как и вход на территорию коттеджа.
Михайлов, получив сообщение о наблюдателе, вышел с Аллой Борисовной из дома и по улице прошел с ней в клинику, вернувшись по тоннелю обратно, чтобы позавтракать. Никифоров сразу же ушел и занял свой пост за полчаса до обеда, дождался появления Михайлова и снова объявился на посту в конце рабочего дня. На этот раз ему пришлось ждать долго. Только перед сном Николай с Аллой вернулись по тоннелю в клинику, и вышли из нее уличным путем.
Никифоров сел в свои «Жигули» и укатил домой, ни с кем не общаясь. В его одежду, машину и домой чекистам удалось поставить «жучки» и они всегда знали, где находится, с кем общается их подопечный.
На следующий день Никифоров из автомата позвонил в клинику и попытался записаться на прием, как больной раком. Он просил принять его через месяц, но получил ответ, что записи на этот период нет, отказался от предложенного ему «окна» через неделю, сославшись, что не успеет собрать необходимую сумму денег, и повесил трубку, предотвращая возможные вопросы и предложения.
Он вернулся в управление и собрался вплотную заняться висевшим на нем заявлении, пока устно набрасывая необходимые мероприятия. Его вызвал начальник УБЭП.
— Насколько достоверна эта информация? — спросил полковник, поглядывая на лежащий на столе секретный рапорт Никифорова.
— Пока не знаю, товарищ полковник, это свежая информация и я еще не проверял ее, источник новенький, не могу за него поручиться, — ответил он, заготавливая себе возможность «заднего хода». — Но, судя по данным, это вполне может быть, предварительно я хотел с вами посоветоваться.