Только теперь он оглядел Нику целиком: нарядная, накрашенная, с каким-то необыкновенным тортом в изящной коробочке. Это что, она к нему в гости пришла?! К нему? И накрасилась? И прямо сразу домой? Ах, да, торт. Ляпнул тогда в реанимации, чтобы не думать про ее намеки… Наверное, решила отчитаться. Конечно: отличница, аккуратистка, еще бы она не выполнила домашнее задание. И он хорош: стоит тут весь грязный, с младенцем на руках и держит ее на пороге. Даже если это всего лишь торт, она ведь спасла Пашу от глухоты и, возможно, помешательства. Может, она и с детьми ладить умеет? Женщина, как-никак.
— Ты проходи, проходи, — он отступил назад. — У меня, правда, сейчас бардак… Катька нагрянула, подкинула Никиту на несколько дней и свалила. А я первый раз с ним сижу, понятия не имею, что надо делать.
— Мой бедный, — почти пропела она таким ласковым тоном, что у Паши побежали мурашки.
— Да ладно, не так уж все и плохо, — он пожал плечами и только потом сообразил, что она обращается к Никите.
— Дядя тебя обижает? — сочувственно спросила она, и малыш по-взрослому поджал нижнюю губу. — Сейчас мы с тобой все сделаем, да? Паша, где ванная?
Вот это контраст! Чего это она с парнем сюсюкает, а ему раздает команды, как немецкой овчарке?
— Там, — буркнул он, указывая на нужную дверь.
Карташова скинула туфли, поставила торт на этажерку и спешно вымыла руки.
— Ну, иди ко мне, — мягко позвала она, вернувшись.
И снова, как ни странно, не Пашу.
Никита с удовольствием потянул к ней маленькие ладошки, и она с удовольствием прижала его к себе.
— Кто у нас такой хороший мальчик? Такой большой, такой славный! Никита? Ой, какие пальчики! Ну-ка, где у нас пальчики? — вдохновенно ворковала она, тыкаясь носом в детские ручки.
Мелкий довольно хихикал и явно кокетничал. Почему-то Паше она ручки после операции не целовала, а он, на минуточку, ее спас. Женщины!..
— Тебе надо переодеться и принять душ, — обратилась к нему Ника. — А мы тут пока посидим. Давай, пока я не передумала.
Исаева не надо было уговаривать.
Он малодушно исчез в ванной, для верности закрывшись на задвижку. Встал под воду и несколько минут просто отмокал, радуясь, что не слышит ничего, кроме умиротворяющего журчания. Дважды намылил голову шампунем, сосредоточенно отскреб каждый миллиметр тела. Еще разок почистил зубы, нашел старый кусок пемзы и как следует отшкурил пятки. Словом, сделал все, что мог, чтобы иметь достойный повод не выходить. Таким чистым он не был, пожалуй, даже в момент своего появления на свет.
Любуясь розовощеким отражением в распаренном зеркале, он не торопясь причесал мокрые волосы на идеальный пробор и только потом решился выключить воду. С опаской прислушался: в квартире было тихо. Напялив футболку, прокрался в коридор с осторожностью, с которой саперы ступают на минное поле.
Из кухни доносился мелодичный лепет, и Паша не сразу понял, Ника это или ребенок. Картина, которую он застал, была воистину идиллической: переодетый и умытый Никита с довольным видом полулежал на руках у Карташовой и пил смесь, пока она мурлыкала какую-то песенку. Кажется, «Львенка и черепаху», но без слов было не разобрать.
— А мы уже решили, что ты утонул, — пропела она, не поднимая глаз от ребенка. — Даже я так долго не принимаю ванну.
— Ну, гигиена… — начал было он.
— Залог здоровья, — кивнула она и насмешливо взглянула на него. — Не включай доктора Айболита.
— Ты, наверное, не сможешь задержаться еще немного? — с плохо скрываемой надеждой спросил он, подпирая косяк.
— Хочешь, чтобы я ушла? — она вскинула бровь, хотя явно понимала, о чем он пытается попросить.
— Да нет же! Я имею в виду… Если у тебя нет дел или свидания или еще каких-то планов… может, посидишь еще? — он вздохнул. — Пожалуйста…
— Ладно, — она улыбнулась. — В конце концов, сегодня я планировала только кормить тебя тортом.
— О, торт… — мечтательно протянул Паша. — Я бы поел. Поставлю чайник.
— Так, погоди. Раз уж тебе рано или поздно придется остаться с ребенком, лучше сразу привыкнуть и во всем разобраться.
— Да ладно, успеем. Времени полно. Пока чаек выпьем, посидим… — отмахнулся он.
— Э, нет! Во-первых, малой пошел в тебя. Ты посмотри, какой богатырь! На годовалого тянет, у меня рука затекла. А во-вторых, надо вам друг к другу привыкать. Иначе как вы тут останетесь один на один? Давай, мы как раз доели, бери его. Только держи вертикально и не тряси.
Паша медлил, но руки все же протянул. Племянник смотрел на него с ответным недоверием. Аккуратно, морщась в ожидании новой звуковой атаки, Исаев взял малыша. Тот ощутимо напрягся, застыл, готовый в любой момент расплакаться. Нижняя губа горестно искривилась.