Римо взял короткую клюшку-лопатку и, пробуя скольжение мяча по траве, направил его в сторону чашеобразной лунки. Не дожидаясь звука, который говорил бы о точном попадании, он перешел к очередной отметке для установки мяча. Ударом клюшки Римо направил мяч в самый конец зеленого поля, выбив его из удлиненной, очертанием напоминающей собачью ногу, ямки. Откинув освободившуюся клюшку, он слышал, как мальчик-подносчик поймал ее.
Бесконечная череда новых лиц беспокоила и раздражала Римо. Но мертвецы не выбирают, – сокрушенно вздохнул он. – Не так ли, мистер Римо? Он стоял у мяча, ожидая, когда запыхавшийся от быстрого бега малец вернется с места установленной метки. Шумный рывок мальчика в его сторону должен был насторожить Римо, но он будто ничего не заметил.
– Проверь-ка расположение флажка, малыш! – бросил он подбежавшему мальчику и указал на зеленую поляну с лункой, находившуюся впереди на расстоянии 170 ярдов, а сам остался ждать, тихо насвистывая.
Мальчик, тяжело ступая, потрусил к лунке. Казалось, он никогда не вернется.
Почему начальство вечно торопится? – раздраженно думал Римо. – Плечо после схватки в Хадсоне, штат Нью-Джерси, с тем сухопарым бандитом, который умер, не дожидаясь добивающего удара, еще не зажило. Начальство, между прочим, знает об этом.
Накануне вечером, до того как оплатить очередной гостиничный счет, Римо набрал на телефонном аппарате со «скрамблером» – кодирующим устройством – известный только ему номер. После продолжительного гудка раздался характерный звук, означающий, что он вышел на засекреченную линию.
– Римо, завтра ко второй половине дня будьте в полной готовности. Мы встретимся в десять вечера в главном ресторане аэропорта «Даллес» в Вашингтоне. Для обновления личности времени нет. Приезжайте таким, какой есть.
– Что?! – удивленно переспросил Римо, одновременно проверяя по скрамблеру, правильно ли он набрал номер.
– Вы слышите меня? Десять вечера. Завтра. Аэропорт «Даллес».
Римо снова взглянул на аппарат, но тот работал исправно. Стоя в одних трусах около кровати, он никак не мог врубиться. В соседней комнате уже третий час беспрерывно работал телевизор – Чиун наслаждался мыльными операми. Едва слышно шелестел кондиционер.
– Полагаю, это доктор Смит? – переспросил он.
– Конечно, я! Кто еще, черт возьми, может отвечать по этому телефону?
– У меня есть основания сомневаться, – сказал Римо, едва сдерживая ярость. – Я, как вы знаете, не в форме. И не в состоянии быстро привести себя в полную боевую готовность. Нужны минимум две недели. А вы даже не предупредили меня о возможной тревоге. Это во-первых! Во-вторых, вы сами настаивали на моем обязательном перевоплощении перед каждым новым делом, будто я вам Микки-Маус. В-третьих, если мы намерены действовать наспех, то зачем вообще нужны эти пластические операции? И, в-четвертых. Я хочу, наконец, выглядеть хотя бы примерно так, как до того, как был втянут в ваши игры. Это все.
– А Чиун утверждает, что вы можете действовать, не добиваясь пика, и доводить себя до полной кондиции в процессе работы.
– Чиун, говорите?
– Да, именно Чиун.
– А вас не интересует, что утверждаю я, Римо?
– Об этом мы побеседуем завтра вечером. До встречи.
В трубке щелкнуло, связь прервалась. Римо осторожно отсоединил скрамблер, это пластмассово-алюминиевое чудо техники, и начал медленно сжимать его в своей сильной ладони, пока через трещины в пластмассе не полезли клочки проводов, остатки плат и все не превратилось в однородную массу.
Отбросив то, что еще минуту назад было электроникой, Римо кинулся в соседнюю комнату, где продолжал работать телевизор. В двух футах от него, прямо перед экраном, замер в позе лотоса тщедушный человек с восточной внешностью. Редкая борода пучками сахарной ваты свисала с его сухого пергаментного лица, а просторная одежда подчеркивала худобу.
Чиун смотрел сериал о докторе Лоуренсе Уолтерсе, великом психиатре…
Бетти Хендон только что открылась доктору Уолтерсу, что ее мать в действительности была ей не матерью, а отцом, который выдавал себя за служанку Джереми Блэдфорда, живущего этажом выше. Сама Бетти без ума от мистера Блэдфорда, но уже никогда не смогла бы стать его женой, так как ее еще подростком насильно выдали замуж за Уилфреда Уайата Хорнсби, выжившего из ума миллиардера, который, продолжая жить затворником, угрожает прикрыть клинику для бедных доктора Уолтерса…
– Чиун! – закричал с порога Римо. – Это ты сказал Смиту, что я могу работать, не достигнув состояния полной физической готовности?
Ответа не последовало. Руки человека, застывшего в позе лотоса, оставались скрещенными на коленях.
– Ты хочешь, чтобы меня убили? Ты этого хочешь, Чиун?
Тишину комнаты нарушал только доктор Уолтерс, рассуждавший о том, почему так важно, чтобы люди осознали себя просто людьми, а не тем, кем хотят их видеть другие.
– Чиун! Я сейчас выдерну шнур из розетки! – завопил Римо.
Тонкий указательный палец правой руки с аккуратно заточенным ногтем почти такой же, как палец, длины, приблизился к губам старика.
– Тс-с-с! – только и произнес Чиун.
К счастью, с экрана полилась тихая органная музыка, потам откуда-то выскочил вредный ребенок и испортил маме игру в карты только для того, чтобы поведать ей о состоянии своих зубов, чему последняя несказанно обрадовалась. Не менее довольными почувствовали себя и другие участники игры в покер, у каждого из них оказалось полное каре. Может быть, поэтому всем захотелось узнать, какой пастой этот ребенок чистит зубки.
– Тебе не нужно находиться на пределе возможного постоянно, – заговорил наконец старик, – как автомобилю не требуется постоянно ездить со скоростью девяносто миль в час.
– Но когда автомобиль будет участвовать в гонках, его скоростные возможности могут пригодиться, – возразил Римо.
– Все зависит оттого, кто с кем соревнуется, – заметил Чиун. – Автомобилю не нужна скорость, чтобы победить черепаху.
– Не хочешь ли ты сказать, что весь мир для меня – черепаха? Я правильно тебя понял, учитель?
– Правильно, сын мой. Весь мир для тебя черепаха.
– А что если мне попадется слишком быстрая черепаха? – спросил Римо.
– Тогда ты заплатишь последний взнос нашей профессии, – ответил старик невозмутимо.
– Вот спасибо! С тобой я чувствую себя в полной безопасности. Только вот завтра вечером я должен быть готов выполнить новое задание.
– Тогда начинай работать со стенами, – посоветовал Чиун. – И еще об одном хочу сказать тебе, сын мой.
– О чем же? Говори!
– Гнев убьет тебя быстрее, чем самая быстрая черепаха. Гнев отнимает у разума глаза, а твоей жизнью управляет разум. Человек физически слабее буйвола и медленнее коня. Ногти его не столь крепки и остры, как когти льва. Но именно человек правит миром, потому что ему дан разум. Гнев затуманивает разум и…
– Папочка, – прервал его Римо.
– Да? – Чиун с удивлением уставился на своего питомца.
– Попробуй высморкаться через ухо!
Римо вернулся к себе в спальню и начал работать со стенами. Он набегал на одну стену и тотчас отскакивал назад, потом – на другую и опять отскок; отойдя в угол комнаты, он стал прыгать с одной стены на другую. Туда-обратно, со стены – на стену; туда-обратно, со стены – на стену… С каждым прыжком скорость увеличивалась, пока, наконец, Римо не стал двигаться, подобно мотоциклу в аттракционе «Кольцо смерти», по стенам вокруг комнаты, не касаясь покрытого ковром пола.
Отличное упражнение, чтобы избавиться от лишней энергии и гнева, – подумал Римо. – Старик, как всегда, прав: все зависит от разума. Многие ли умеют полностью использовать свои силы и управлять ими? Единицы. Сам Римо даже в состоянии полной готовности мог использовать их процентов на пятьдесят. Зато старый Чиун, его бессменный тренер. Мастер Синанджу, человек, заменивший ему отца, которого он никогда не знал, использовал свои способности на все семьдесят пять процентов.