Джим не был уверен в том, когда начал ненавидеть Президента клуба. В молодости он очень уважал Ари. Но где-то попутно Джим повзрослел, и повидал слишком много людей, чтобы поверить в то, что в глубине души Ари были хорошие намерения. Жадность была его игрой, и, в конце концов, из-за нее их всех убьют.
Джим прошел в заднюю часть клуба и вышел наружу через заднюю дверь, закурил еще одну сигарету, и к нему присоединился Боксер, со словами:
- Все прошло хорошо.
Джим засмеялся.
- Ты саркастический сукин сын, не так ли?
Боксер пожал плечами, закурил сигарету и сказал:
- Мы получили от сделки дополнительные двадцать лет. Если мы завтра умрем, то можем быть благодарны за это. Без Бригадира, мы оба, вероятно, сделали бы что-то глупое, вроде передозировки в подростковом возрасте. По крайней мере, мы стали взрослыми. Черт, однажды ты даже влюбился.
Джим кивнул. Бригадир – Аарон Морган – на самом деле был бригадиром строительной бригады, в которой работали отцы, его и Боксера. Когда мальчикам было по двенадцать лет, их отцы работали на стройплощадке, и находились на балке на уровне четвертого этажа, та упала и увлекла за собой на землю обоих мужчин, и на них упали несколько стальных столбов, придавив под себя. Бригадир видел Джима и Боксера беспокойными подростками, матери которых были слишком подавлены потерей мужей, чтобы беспокоиться о воспитании мальчиков на пороге полового созревания, и он вмешался, как отец.
- Думаю, да, - согласился Джим. Он колебался, вспоминая день, когда Бригадир впервые привел их в клуб. – Ты когда-нибудь жалел о том, что вступил в клуб? – спросил Джим.
- Черт, нет! – реакция Боксера была восторженной. – Это лучшее, на что я мог надеяться. Я не очень хорошо учился в школе, братан. Ты это знаешь. И я не совсем Мистер Чарминг, но я получаю всех женщин, которых хочу. – Он засмеялся. – Я помню выражение твоего лица, Уэйд. Мы вошли сюда, и какая-то цыпочка с огромными сиськами сидела на коленях у Ари. Он зарылся в них лицом. Ты был похож на того волка из мультика с жужжащими глазами, и языком, свисающим на шесть футов из рта.
Джим тоже засмеялся.
- Мне было четырнадцать лет. Я никогда раньше не видел и пары буферов, кроме своей собственной матери. – С того момента пути назад уже не было. Хотя он и Боксер не присутствовали на больших вечеринках или не ездили с клубом, они были младшими членами. У них была работа, и они зарабатывали деньги, чтобы прокормить себя и своих матерей, и затем выросли мужчинами в этом клубе.
- Клуб – это все, что у меня есть, Уэйд, - на этот раз мрачно сказал Боксер. – Это все, что у меня было с тех пор, как умерла моя мама. У меня нет другой семьи, кроме тебя и этих братьев. Даже Бригадира больше нет.
Джим кивнул.
- Я знаю об этом. Мы оба здесь одиноки. – За исключением Сьюзан. Эта мысль промелькнула в его голове. Джим оттолкнул ее, он не стал бы полагаться на девушку, как на семью. Они никогда не будут так близки. Они жили разными жизнями, и иногда собирались вместе для взаимной разрядки. Уэйд стоял рядом с человеком, которому доверял больше всего на свете, а остальные из этого короткого списка находились где-то в здании позади него.
Боксер повернулся к нему лицом, его глаза убежденно горели.
- Разница лишь в том, что я готов умереть за этот клуб, Уэйд. Вот насколько я предан. Я не уверен, что ты тоже.
Джим не хотел признавать того, что Боксер был прав. Было время, когда его преданность «Стальным Когтям» была так глубока, но теперь он не был в этом уверен. С тех пор, как умерла Трина, он сомневался в своих обязательствах. Уэйд хотел больше, чем просто братьев. Он не мог сказать правду Боксеру или кому-либо еще, но Джим хотел страсти и нежности; чего-то, что противостояло бы жестокому и хладнокровному поведению, с которыми он ежедневно сталкивался здесь. Развернувшись, он улыбнулся.
– Ладно, Боксер, мы – братья больше, чем кто-либо здесь. Я сделаю все, чтобы вернуться. – Это было все, что он мог честно сказать.
- Я знаю, - сказал Боксер, поворачиваясь, чтобы вернуться внутрь. Джим смотрел ему вслед, удивляясь тому, что творилось в голове его лучшего друга. У него были подозрения в том, что Боксер готовился к тому, чтобы умереть в этой войне, которая была неизбежной, и Уэйду это не понравилось. Ему нужно было придерживаться позитивной стороны, сохраняя некоторую надежду на то, что он выживет, и это будет очень трудно, если Боксер не устоит.
Обеспокоенный, но решительный, Джим пошел следом за другом, направляясь к своей койке, чтобы немного отдохнуть. Он не спал прошлой ночью, после того, как уехал домой, и смертельно устал. Ему был нужен отдых, если он собирался ехать обратно на территорию «Диаблос», а потом в Вайоминг.
ГЛАВА 3
Когда на следующее утро Сьюзан не услышала ни слова из больницы или от своей семьи, то предположила, что ее мать была слишком зла, чтобы позвонить, и что ни один из медицинских работников не посчитал, что она заслуживала внимания. Расстроенная, и, не зная, как провести свой выходной, она плюхнулась на диван и позвонила в больницу, надеясь найти хоть кого-то, кто что-нибудь скажет.
Но после нескольких минут ожидания девушка сдалась. Она заворчала от разочарования и схватила телефон, набрав номер единственного человека, который, по ее мнению, мог бы ей помочь. Эрик поднял трубку после третьего гудка.
- Эй, красавица, чем обязан такому удовольствию, услышать твой звонок?
На губах Сьюзан неохотно появилась улыбка.
- Не думаю, что тебе будет так же приятно, если я отвечу на твой вопрос.
- Испытай меня, - усмехнулся он.
- Мой отец в больнице. Я увезла его туда вчера и, вероятно, моя мать и сестра там, с ним. Я ни за что туда не пойду, чтобы его проверить, но не могу никого попросить выяснить, что случилось и сказать мне. – Она вздохнула. – Не хочу беспокоить тебя в твой выходной, но служащие там тебя послушают. Они тебя уважают. Может быть, ты бы смог получить у них некоторую информацию для меня.
- Мне очень жаль, Сьюзан. Должно быть, это было трудно сделать. Ты хоть представляешь, что с ним не так?
- Кроме того факта, что в девять утра он был пьян? – девушка засмеялась. – Ну, вероятно, сейчас он на детоксикации, и капризничает, как черт. Кроме того, у меня предчувствие, что выпивка сожгла его печень. Но, как я уже сказала, мне никто ничего не говорит.
- Вероятно, ты права, - Эрик пробормотал что-то себе под нос. – Ты будешь мне должна, но только потому, что мы друзья, и ты заслуживаешь того, чтобы знать о своей семье, я узнаю.
- Считай это долговым обязательством. Спасибо, Эрик. – Она повесила трубку и уставилась в потолок. Больше всего на свете Сьюзан ненавидела скучать. «Тебе нужно заниматься». Но у нее не хватало ни терпения, ни внимания. И если она останется дома на весь день, то будет думать о Джиме. Не прокатит.
Конечно, только его имя, возникшее у нее в голове, подкинуло ей идею. Это не было ее обычным времяпрепровождением, но занимало Сьюзан, пока она ждала ответ Эрика. Она нетерпеливо поднялась с дивана и отправилась в душ. Потом быстро оделась, заколола мокрые волосы и схватила ключи.
Ближайший магазин по продаже мотоциклов находился в десяти минутах езды, и когда она туда добралась, то долго сидела в своей машине, наблюдая за потоком людей, проходящий в магазин и выходящих из него. Десятки ярких, блестящих мотоциклов, выстроенных в совершенно ровные ряды, со сверкающим в солнечном свете хромом и полированной черной краской. Она никогда не понимала одержимость мотоциклами. И никогда в жизни не была одной из них, и не думала, что когда-нибудь захочет такой стать.
В то же время, Джим был таким же, как и многие из этих людей. Они внимательно изучали детали и благоговейно прикасались к мотоциклам. Это было почти культовое поклонение. Для нее они были такими же ужасными, как разъяренные быки на родео, а она никогда не могла понять такую сильную любовь. Но если она не сможет этого понять, то никогда не узнает о том, что заставило Джима так жить, почему он чувствовал себя таким лояльным к клубу или почему ездил на двух колесах вместо четырех.