Выбрать главу

— Посмотри на меня, — чуть хрипло прошептал он.

— София, — произношу я после очередной заминки, наконец, переводя взгляд на его лицо.

— Да я давно в курсе, что ты София, — насмешливо произносит Глеб.

— Обращаться ко мне надо — София. Соня — я только для близких.

— Ах, ты об этом, — лениво тянет он, чуть улыбаясь. — Ну, с этим у нас точно не будет проблем. В ближайшее время будем сближать всеми имеющимися способами.

— Со мной?

— С ее Величеством Софией, с кем же еще, — все так же, не скрывая иронии в голосе, произносит Глеб, а в следующую секунду я не успеваю вовремя отреагировать на то, как он ловко подносит руку к моему лицу и поддевает пальцем кончик моего носа. — Улыбнись, злючка.

— У тебя пальцы лишние?

— Ну, если только мизинец и на ноге, я вечно им задеваю мебель. В принципе, он не несет никакой функции. Его так уж и быть можешь чикнуть, но только после конкретного сближения. Типа, скрепим союз кровью. А на руках все пальцы придется оставить, в конце концов, это не пуговицы, их просто так не пришить, — оба синхронно переводим взгляд на мое платье, а точнее на пуговицы. Краска мгновенно приливает к лицу, когда картинки двухгодовалой давности всплывают перед глазами. Столько времени прошло, а вспоминать до сих пор стыдно. — На самом деле я очень рад тебя видеть, Соня. Очень, — вполне искренне и, я бы сказала, по-доброму произносит Бестужев, скользя по мне взглядом.

Фиксирует его на моих сцепленных в замок руках, и я в очередной раз не успеваю вовремя отреагировать на то, как он накрывает их своей ладонью. Дежавю, он всегда пытался до меня дотронуться. Но раньше это было как-то само собой разумеющееся, то руку подать, то под локоть взять, то стул пододвинуть, и как бы случайно коснуться при этом пальцами моей кожи, а сейчас «случайно» и «само собой разумеющееся» не катит от слова «совсем». Это уж как ни крути — специально. На счастье Бестужева, ладонь у него сухая и не горячая. Не знаю, чего он добивается этим жестом в данную минуту, но вести себя импульсивно и истерично при таком количестве людей, откровенно говоря — не хочется. И говорить мне с ним тоже не хочется. Своими разговорами он неоднократно портил мне жизнь, вряд ли сейчас что-то изменилось. При всей своей улыбчивости, невозмутимости и как бы доброжелательности, он тот еще поганец. Говорить с ним вообще опасно. Начнет стелить мягко, закончит так, что собеседнику в пору плакать. Вероятнее всего — это его особенность, вот так вести себя со всеми. А люди не меняются. Ну разве что, становятся только хуже. Оценивать каким он стал за минувшие два года — желания нет. Внешне он ничуть не изменился. Все такая же растительность на лице, которая по-прежнему прибавляет ему как минимум лет пять. Наверное, поэтому для меня он был всегда «стариком». А по факту — молодой мужчина. Сколько ему сейчас? Тридцать пять, если мне не изменяет память. Всего на пару лет старше Сережи. И такой же брюнет с голубыми глазами. Только до Сережи ему далеко. Точнее, слишком далеко. Надо бы пересилить себя и узнать зачем он на самом деле здесь находится, а не играть в гляделки, рассматривая детали внешности.

— Надержался? — наконец не выдерживаю я, когда он едва заметно, но все же начинает сжимать мои руки, проводя большим пальцем по коже.

— Нет, — невозмутимо бросает он. — Только не говори, что у нас какой-то лимит по времени.

— Я бы сказала, у меня лимит по терпению.

— Надо терпеть, Соня, надо, — вновь в его голосе прозвучали ироничные нотки.

— А тебе не надоело сидеть на корточках? Ноги не затекли?

— Твоими молитвами — нет.

— Пардон муа. Здрасте, — синхронно поднимаем головы на подошедшую к нам Дашу. Кажется, еще немного и у моей сестры польются слюни, от того как широко она держит открытым рот. — Глеб, а можно пригласить вас потанцевать? — сказать, что я обалдела — ничего не сказать. Четырнадцатилетняя малолетка приглашает на танец тридцатипятилетнего дяденьку. Мда… куда катится мир. — Ой, вы только не подумайте ничего такого, я бы хотела с вами в процессе танца кое о чем поговорить. А в этом кое-чем вы точно разбираетесь, — на одном дыхании пролепетала Даша, закусив напоследок губу. Господи…