- Не знаю чего?!
Павел переводил взгляд с хмурого Лео на плачущую Соню.
- Ноги у нее отнялись. На нервной почве, на следующий день, как вернулась. А воспаление легких – как вишенка на торте, до кучи. Обошлись без больницы, сюда врачи ходят, и медсестра опытная при ней неотлучно. Ну что, Пашенька, - голос Лео стал елейным и сладким, как мед, - нужна тебе такая жена?
«Господи, что я натворил… Это же из-за меня…»
О себе можно и позже. И каяться, и сокрушаться, и никогда себе не простить. А сейчас важнее Соня.
- Дай мне кольцо, маленькая, - попросил Павел.
Он взял его, но только для того, чтобы снова надеть на палец Соне.
- Выходи за меня.
- Паша-а-а… Я не могу! Неужели ты не понимаешь, я не могу! Мне не нужна твоя жалость!
Соня плакала, хрипела и кашляла.
- К черту жалость, Соня. Я люблю тебя. Если ты все еще меня любишь, если можешь простить и доверять, о какой жалости ты говоришь? Просто ответь: «Да».
- Нет…
Павел оглянулся – Лео и след простыл. Все правильно, друг сделал все, что мог.
- Маленькая, успокойся, пожалуйста. Не плачь. Тебе нельзя плакать.
Павел встал и поднял Соню на руки, сам сел в кресло и устроил ее на коленях.
- Тебе удобно?
Соня сдалась и прильнула к его груди, всхлипывая.
- Я заберу тебя с собой, маленькая. – Он бережно гладил ее по спине. – Ты обязательно поправишься. И у нас обязательно будут дети. У тебя будет все, что ты захочешь.
- А что будет у тебя? – спросила упрямая Соня. – Больная жена?
- У меня будешь ты. Этого вполне достаточно.
- А у меня все-все, что я захочу?
- Да, маленькая.
- Я хочу тебя…
- Это легко, Сонечка. – Он достал из кармана ее ошейник. – Ты примешь его?
Кому рассказать – умрут от смеха. Дом просит сабу принять его ошейник. Не дарит, не позволяет, а просит. И плевать! Он так хочет, потому что только так – правильно.
- Да… - Сонины губы наконец-то тронула легкая улыбка.
- Сейчас не будем его надевать, ты больна. Но теперь ты обязана принять кольцо и мое предложение.
- О-о-о… Ты всегда умел загнать меня в ловушку!
- Если бы ты знала, как это непросто… Я не слышу ответ. Соня?
- Да, Паша, да. Я выйду за тебя. Но только когда встану на ноги!
- Узнаю любимую сабу, - довольно улыбнулся Павел. – Она снова ставит мне условия.
- Да, и когда…
Заставить Соню замолчать можно только одним способом. И Павел поспешно накрыл ее губы поцелуем.
Эпилог
Любаша уснула, и Соня тихо вышла из детской, включив радионяню. Прошло уже полгода с рождения дочери, и она давно научилась оставлять ее одну во время сна. Поначалу было тяжело – Соня боялась даже на шаг отойти от дочки. Этот ребенок такой желанный, такой выстраданный!
К счастью, у нее есть Павел: любимый муж, идеальный папа для Любаши и властный хозяин, все в одном лице. Это он не позволил Соне стать матерью-клушей.
- Маленькая, мне ты тоже нужна, - заявил он, дождавшись, когда жена придет в себя после родов. – Ты даже не представляешь, какой я эгоист.
Эгоист, как же. Соня улыбнулась, спускаясь по лестнице на первый этаж. Самое время заняться праздничным ужином, пока дочка спит. «Эгоист» вылечил и выходил ее, носил буквально на руках, возил по лучшим врачам и санаториям, и плакал, как ребенок, когда она встала на ноги. И встала, и пошла, и даже побежала. Все же болезнь случилась от нервного расстройства, так что Соня считала, что ее вылечили любовь и забота мужа.
Павел не стал ее слушать, они расписались, как только Соня оправилась от воспаления легких.
- Мне так проще с врачами, - объяснял он. – А свадьба у тебя будет, когда ты встанешь. Как ты и хотела.
- Не нужна мне свадьба, - ворчала Соня. Ей все казалось, что Павел спешит из-за жалости. – Вообще не нужна.
- Хорошо, - легко согласился муж. – Будет венчание. И медовый месяц.
Лучше б она молчала!
Но… венчание? С такими грехами, как у нее, могут и на порог храма не пустить.
- Ты крещеная?
- Не знаю…
- Я выясню, что нужно сделать.
Видимо, на ее лице было такое искреннее недоумение, что Павел пояснил:
- Сонечка, вера – она внутри, в душе, в сердце. В тебе ее много, как и доброты, тепла и света. А я редко посещал храм, но после того, как ты заболела, отчего-то пошел именно туда. И там получил и утешение, и надежду.
- Ты хочешь, чтобы мы стали воцерковленными? – тихо спросила Соня.
- Боюсь, с нашим образом жизни это невозможно. К чему лукавить? Но это не означает, что мы не имеем права на веру. Или ты категорически против?
- Я давно хочу… но я боюсь… я же… я же была…
- Была, Сонечка. Все в прошлом. Я все устрою.