Сегодняшний день Шерман полностью решил посвятить делам своей нимфы, но ей ничего не сообщил, прекрасно зная, что весь день она будет переживать и еще больше себя накрутит, что в ее состоянии совсем противопоказано. Для начала доринг отправился в городскую ратушу и узнал, правду ли сказала тетка Корделии. Оказалось, правду... Девушка якобы по собственной воле отказалась от имущества и семейного предприятия в пользу сестры. Шерман уже не сомневался, что именно Мартина виновата во всех неприятностях Корделии. Оставалось только выяснить, что именно она сделала. Что за загадочное магическое воздействие, стирающее следы, обновляющее ауру? Вопросов было много, но вот как это выяснить? Шерман решил навестить Мартину, заручившись поддержкой закона.
Горничная отправилась звать хозяйку, оставив гостей в зале. Мартина была дома, в чем Шерман нисколько не сомневался. Это ведь Корделия все свое время тратила на работу, что ее сестре было совсем не свойственно. Даже сейчас, когда в ее распоряжение были несколько крупных швейных цехов. Чтобы не терять времени, Шерман сканировал окружающее пространство на предмет подозрительного магического фона. На сколько хватало его ощущений, ничего особенного в доме не было.
Хозяйка дома вошла в зал грациозной походкой и окинула гостей недовольным взглядом.
- Чем могу помочь, господа? - холодно спросила она.
Шерман отметил про себя, как сестры не похожи друг на друга - как внешне, так и внутренне. Мартина показалась ему уверенной в себе и даже немного вульгарной особой. Платье в откровенным вырезом, смелые взгляды... Женщина, уверенная в собственной неотразимости... Однако мысли Шермана были целиком заняты одной прекрасной нимфой..
- Добрый день, госпожа Джонсон. Меня зовут Шерман Стонфилд - главный доринг Дома скорби.
- Я знаю, кто вы, - отозвалась женщина, с любопытством глядя на констебля, темно-зеленую форму которого нельзя было перепутать ни с какой другой. - Меня в чем-то обвиняют?
- Корделия Саури - моя пациентка, - продолжил Шерман. - Мне известно, что в ее жизни произошли некоторые изменения... Мне бы хотелось узнать, почему ваша сестра отдала вам собственное наследство?
Глаза Мартины расширились от удивления.
- Кресси... разболтала уже, - буркнула она. - Светлейший Стонфилд, я не могу отвечать за действия своей сестры. Захотела и отдала... Это ее собственное решение!
Шерман даже рассмеялся. Конечно, собственное... Корделия ведь так мечтала остаться на улице и позволить взбалмошной сестренке пустить по ветру все, чего достиг их покойный отец.
- Госпожа Джонсон, в другой ситуации в вашу чудную историю еще можно было бы поверить, но сейчас Корделия находится на лечении, а потому есть основание полагать, что вы воспользовались ее состоянием.
- Что? Да как вы смеете? - взвилась Мартина. - Моя сестра всегда была немного... замкнутой, ранимой. Мы решили, что будет лучше мне взять заботу о делах, а ей заняться собственным здоровьем. Если она всего этого не помнит, так это ваши проблемы! Лучше лечить надо!
Женщина с вызовом посмотрела Шерману в глаза. Констебль Моррисон решил все же поучаствовать в беседе.
- Не нужно нервничать, госпожа Джонсон, - скучающим тоном произнес он. - Это обычная проверка. Дорингу Стонфилду нужно убедиться, что в момент подписания документов ваша сестра находилась в здравом рассудке, и на нее никто не воздействовал.
- Светлейший, ведь ваши целители определили Корделию в отделение легких нервных расстройств. Меня убеждала, что она не сумасшедшая...
- Не сумасшедшая, - спокойно подтвердил Шерман. - Но это не избавит вас от ответственности.
- Сначала докажите, светлейший.
- Непременно, - ответил Шерман, ослепительно улыбнувшись. - Мне нужно осмотреть комнату госпожи Саури.
- Это возмутительно!
- Не препятствуйте проверке, госпожа Джонсон, - вмешался констебль. - А мы пока побеседуем с вами.
Мартина явно была в бешенстве, но при констебле спорить все же не решилась. Позвала горничную и попросила проводить Шермана в комнату его пациентки. Вот так доринг попал в обитель своей светлой нимфы. Застыл посреди комнаты, рассматривая все вокруг, впитывая энергию окружающего пространства, надеясь отыскать что-нибудь подозрительное. Но чувствовал Шерман исключительно нежность, как и бывало, когда Корделия находилась рядом с ним, смотрела внимательными серыми глазами, в которых плескалась грусть. Печаль и нежность... Это сочетание вызывало у мужчины щемящее чувство внутри, стремление оберегать ее, радовать.