Мне не следовало идти с мамой, но она застала меня врасплох, а затем обрушила на меня шквал оскорблений, разрушив все мои надежды на отношения с ней. Она пригрозила рассказать моему боссу об одном клиенте, с которым я спала. Я понятия не имею, как она до этого додумалась и действительно ли она это сделала, но угрозы было достаточно, чтобы я не выдержала и последовала за ней к ее машине.
— Ты что, тупая? — кричит мужчина. — Я задаю очень простой вопрос.
— Мне нужно в туалет, — говорю я ему. — Тогда я скажу тебе пароль. Я не хочу неприятностей, но я не могу сосредоточиться, когда мне так плохо.
Он ворчит что-то о том, какая я несносная, затем подходит ко мне и перерезает веревки на моих ногах.
— Те, что у тебя на руках останутся, — инструктирует он меня.
— Эм... да, это не сработает. Мне вроде как нужны мои руки, чтобы… ты же понимаешь.
Он раздраженно вздыхает, затем зовет мою маму. Когда она не отвечает сразу, он выкрикивает ее имя снова и снова, пока она не вбегает в комнату.
— Ты запомнил номер? — спрашивает она, даже не потрудившись взглянуть на меня. Это действительно все, что ее волнует? Да. Да, это так. Я видела, как моя мама становилась все хуже и хуже, пока не стала совсем безнадежной, так что это вполне соответствует тому, как она относилась ко мне в последнее время.
— Нет, она говорит, что ей нужно сходить в туалет, прежде чем она мне все расскажет.
— Ты эгоистичная сука! — выплевывает в меня моя мать. Сарказм, скрытый в ее словах, — это что-то новенькое. Я приглядываюсь к женщине, которая меня вырастила, замечая, какая она нервная и как все время чешет одно и то же место на руке. Что она принимала? Это точно не викодин и не алкоголь.
Я с тяжелым сердцем осознаю, что моя мама принимает метамфетамин. Как и ее дилер, или парень, или кем бы он ей ни был. Я вижу оспины на его лице и впервые замечаю, что многие зубы у него либо гнилые, либо отсутствуют.
— Мне просто нужно пописать, — говорю я ей тихим голосом, не желая ее злить. Я не уверена, на что способны эти двое, принимая такую дозу наркотиков. – Если ты не хочешь, чтобы я испортила стул и ковер в ближайшие тридцать секунд...
— Отлично, — выдыхает она, ослабляя путы на моих запястьях и поднимая меня со стула. Ее рука крепко обхватывает мое предплечье, когда она тащит меня через весь дом и заталкивает в ближайшую ванную. — И не делай глупостей. Я буду прямо за дверью.
Я ничего не говорю, просто закрываю дверь у нее перед носом. Я понятия не имею, сколько у меня времени, мне просто нужно было немного подумать. Мне действительно нужно в туалет, поэтому я пользуюсь перерывом в туалете, чтобы спланировать побег. Здесь есть окно, но оно слишком маленькое, чтобы я могла в него пролезть.
Я на мгновение задумываюсь, смогу ли я запереться здесь, но быстро прихожу к выводу, что они вдвоем легко вышибут дверь, особенно когда они все так возбуждены, как сейчас. Может быть, я смогу поступить наоборот и выскочить из ванной, проскочить мимо мамы и выскочить через парадную дверь. Не знаю, что я буду делать после того, как выйду на улицу, поскольку у меня все еще нет машины, но, может быть, я смогу добраться до соседского дома и вызвать полицию.
После того, как я спустила воду и вымыла руки, я делаю глубокий вдох и настраиваю себя на отличный побег. Хватаясь за дверную ручку, я представляю, как бегу, бегу, бегу прямо к двери и пересекаю обширную территорию нашего дома, чтобы оказаться в безопасности.
Как только я распахиваю дверь ванной, раздается громкий и настойчивый стук в переднюю двойную дверь.
— Что за…
Слова моей матери обрываются, когда левая дверь с грохотом распахивается, открывая моего спасителя — Эллиота. Он сорвал дверь с петель, чтобы добраться до меня. Я подбегаю к нему, но мама оттаскивает меня назад.
— Отпусти ее, — приказывает Эллиот.
— Кто ты, черт возьми, такой? — спрашивает наркоторговец, наконец выходя из библиотеки, чтобы посмотреть, из-за чего весь этот шум.
— Я тот человек, который заберет Бриэль у вас, жалкого подобия людей, и будет лелеять ее так, как она того заслуживает.
Слезы наворачиваются на глаза и стекают по моим щекам, когда зеленые глаза Эллиота находят мои.
Я вырываю руку из мертвой хватки матери и бегу к моему угрюмому, милому, идеальному мужчине-горцу. Я почти в его объятиях, когда что-то тянет меня назад. Это гребаный наркодилер, он хватает меня за волосы и запрокидывает голову назад.
Эллиот рычит и бросается вперед, его кулак с приятным хрустом врезается в лицо моего похитителя. Он тут же отпускает меня, чтобы прикрыть свой теперь уже сломанный нос, из которого во все стороны хлещет кровь.
Я бросаюсь в объятия Эллиота, всхлипывая, когда он заключает меня в свои объятия.
— Ты со мной, — шепчет он. — Теперь ты в безопасности.
Я киваю, и он говорит мне идти к грузовику. Я почти протестую, но, честно говоря, я совершенно вымотана и не думаю, что смогу справиться еще с чем-то.
Когда я подхожу к машине Эллиота, я останавливаюсь и прислоняюсь к бочине, переводя дыхание. Никогда, ни за что, за все годы, что я разбиралась с маминым дерьмом, я не думала, что она способна на что-то подобное.
Я не могу точно слышать, что происходит внутри, но я верю, что Эллиот обо всем позаботится, как он и обещал. Несколько минут спустя он выходит из дома и спускается по ступенькам крыльца ко мне. В следующую секунду я оказываюсь в его объятиях, таю в них, пока он покачивает меня назад-вперед.
— Они покидают город, — шепчет он. — По крайней мере, на данный момент. Я буду следить за развитием событий, и если я получу известие о возвращении кого-либо из них, они знают, каковы будут последствия.
Я не прошу дополнительной информации. Мне это и не нужно. Возможно, я и помогла Эллиоту оправиться от травмы, но он единственный, кто находится рядом и поддерживает меня, когда я делаю последний шаг к разрыву отношений с матерью.
— Я доверяю тебе, — говорю я ему, прижимаясь еще теснее. — Спасибо тебе, Эллиот. Спасибо, что пришел сюда, спасибо, что спас меня. Не знаю, что бы я делала, если бы ты не появился. У меня был недоделанный план сбежать отсюда, но я не думаю, что из этого получилось бы что-то хорошее.
— Я просто рад, что добрался сюда до того, как они смогли причинить еще больший ущерб. Ты ранена? Я должен был приехать раньше. Черт, мне вообще не следовало тебя оставлять.
— Эй, — молвлю я успокаивающим голосом. Я кладу руку ему на сердце и заглядываю в эти бездонные глаза. — Мы здесь, вместе, прямо сейчас. Это все, что имеет значение. — Эллиот соглашается и целует меня в макушку, прежде чем открыть дверцу грузовика.
— Давай уедем отсюда, солнышко. Пора отвезти тебя домой, туда, где тебе самое место.
— Домой, — повторяю я. Эллиот грустно улыбается мне, затем перегибается через меня, чтобы пристегнуть мой ремень безопасности. Часть меня хочет сказать ему, что я могу пристегнуться сама, но еще большей части меня нравится, что он и так заботится обо мне.
Он запрыгивает на водительское сиденье и заводит грузовик. Когда Эллиот направляется по извилистой подъездной дорожке, ведущей к единственному дому, который я когда-либо знала, на меня нисходит умиротворение. Вот и все, что это было. Дом. Большой, несносный, безвкусный дом, который больше походил на музей, чем на дом родной. Но с Эллиотом... Я представляла, как буду жить с ним в его хижине и буду довольна до конца своих дней.
Я вздыхаю, чувствуя, как мои мышцы расслабляются одна за другой по мере того, как мы удаляемся от моего старого дома. Эллиот кладет руку мне на бедро, как будто ему нужно как-то прикоснуться ко мне. Я перегибаюсь через консоль и целую его в плечо, прежде чем прижаться к нему щекой.