Выбрать главу

Двое полицейских с рациями, разносчик молока и человек в коричневом свитере и комбинезоне склонились над убитым. Человек в комбинезоне был нашим дворником.

Я подошел к ним в тот же момент, что и двое малышей из-за забора. Разносчик молока смотрел на меня со странным выражением.

– Парни, кто-нибудь из вас знает его? – спросил один из полицейских. – У него осталась лишь половина лица...

Дворник сказал:

– Он не живет здесь. Должно быть, просто посетитель. Из этих... из ранних посетителей.

– На нем вечерний костюм. Вы знаете свою ночлежку лучше, чем я, – сказал сурово полицейский. Он достал записную книжку.

Второй полицейский тоже выпрямился, покачал головой и пошел к дому, дворник последовал за ним.

Полицейский с записной книжкой ткнул в меня пальцем и грубо спросил:

– Ты был здесь сразу после этих двух. Тебе есть что добавить?

Я взглянул на разносчика молока. Ларри Батцелу уже нельзя ничем помочь, а человек должен заботиться о живых. В любом случае, эта история не для ушей полицейских ищеек.

– Я только услышал выстрелы и сразу же прибежал, – сказал я.

Полицейского вполне устроил такой ответ. Разносчик взглянул на хмурящееся небо и ничего не сказал.

Я вернулся к себе и, наконец, оделся как следует. Когда я взял свою шляпу со стола, под ней оказался розовый бутон и отрывок исписанной каракулями бумаги.

«Ты отличный парень, но я думаю, что должен идти туда один. Отдай розу Моне, если тебе когда-нибудь удастся увидеть ее. Ларри».

Я положил записку в бумажник и налил себе виски.

3

Около трех часов того же дня я стоял в вестибюле дома Уинслоу и ждал возвращения дворецкого. Целый день я избегал возможных убийц и старался не появляться у своего офиса и у дома. Встреча с ними была лишь вопросом времени, но я хотел сначала повидаться с генералом Дейдом Уинслоу, что было не так просто.

Все стены вокруг были увешаны картинами. В основном это были портреты. Обстановку дополняла пара статуй и почерневшие рыцарские доспехи на подставках темного дерева. Над огромным мраморным камином в стеклянном ящике – не то изрешеченные пулями, не то изъеденные молью – висели два перекрещенных знамени, а ниже – портрет худого мужчины с черной бородой и усами, одетого в форму времен мексиканской войны. Должно быть, это отец генерала Дейда Уинслоу. Сам генерал, хотя и немолодой, все же не мог быть таким старым.

Вернулся дворецкий и доложил, что генерал примет меня в зимнем саду. Мы вышли через стеклянную раздвижную дверь, прошли лужайку за домом и очутились перед большой теплицей, стоящей за гаражами. Дворецкий открыл дверь в небольшую комнатушку и, едва я вошел, запер ее. Внутри было довольно жарко. Потом он открыл следующую дверь, и тогда уж стало жарко по-настоящему.

Густой, горячий пар окутал меня. Со стен и потолка мерно стекали капли влаги. В тусклом освещении едва можно было разглядеть просветы в сплетении ветвей огромных тропических растений. Запах экзотических цветов был, пожалуй, сильнее алкогольных паров.

Дворецкий, худощавый прямой старик с седой головой, приподнял ветви, чтобы я мог пройти, и мы оказались на крошечной поляне посреди фантастического леса. Каменные плиты пола были застланы красным турецким ковром. В центре ковра в кресле-каталке сидел дряхлый старик.

На его лице, казалось, жили только глаза. Темные, глубоко посаженные, сверкающие, неуловимые глаза. Остальное: ввалившиеся виски, заострившийся нос, вывернутые наружу ушные раковины, рот, превратившийся в узкую белую щель – было похоже на посмертную маску. Несколько растрепанных жалких седых волосков украшали голый череп. Он был укутан изрядно потрепанным красным купальным халатом, а сверху теплым пледом.

– Мистер Кармади, генерал, – произнес дворецкий.

Старик взглянул на меня и произнес скрипящим голосом:

– Подай кресло для мистера... Кармади.

Дворецкий пододвинул мне плетеное кресло, я сел, положил шляпу на пол. Дворецкий поднял ее.

– Бренди, – приказал генерал. – С чем вы предпочитаете бренди, сэр?

– Благодарю вас, чистый, – ответил я.

Генерал взглянул на меня своими немигающими глазами.

– А я всегда предпочитаю шампанское, – сказал он. – Треть стакана бренди, остальное шампанское, и непременно холодное. Но не такое, как в Вэлли Форс.