Выбрать главу

— Я поступлю честно, если предоставлю тебе шанс, что я и хочу сделать, но я уверяю тебя, что это невозможно. Я люблю Дэниса и собираюсь выйти за него замуж, и это все, что я могу тебе сказать. Мне искренне жаль, дорогой, но это необходимо для моего счастья.

— Это означает, насколько я понимаю, что меня ты уже не любишь. Так?

— Вовсе нет. Пожалуйста, не будь смешным. Я очень люблю тебя, и ты это прекрасно знаешь, но менее волнующим образом. Я безумно, неистово и непреодолимо влюблена в Дэниса.

— Когда-то ты была безумно, неистово и непреодолимо влюблена в меня. По крайней мере, ты так говорила.

— Яне отказываюсь, но сейчас моя любовь к тебе, к сожалению, изменилась. Печально, не правда ли, как все меняется?

Я посмотрел на нее с большой болью в сердце, потому что, к моему счастью, как бы ее любовь ко мне ни изменилась, моя любовь к ней не изменилась совсем. Она сидела такая яркая, солнечная и невероятно красивая. И еще я заметил, что на ней было надето элегантное белое платье, в котором достигалась полная гармония обнаженности и намека.

— Будешь мартини? — спросил я.

— Когда придет Дэнис, мы выпьем все вместе. Это позволит каждому расслабиться и почувствовать себя менее напряженно. Мартини отлично подходит для этого.

— Я подумал, мы можем выпить и до его прихода. А потом еще, конечно.

— Я не против, но слышишь, звонят в дверь, и, если я не ошибаюсь, это Дэнис.

Она была права, что звонили в дверь. И она была почти наверняка права, что это Дэнис. Я был вынужден неохотно согласиться с этим.

— Иди впусти его, — сказал я.

Она вышла в прихожую и открыла входную дверь. Снаружи стоял Дэнис. Он вошел, и Шерри обвила его руками за шею и поцеловала. Она и раньше целовала других мужчин, но этот поцелуй отличался от прежних. Он был страстным, если не сказать больше, и длился достаточно долго. Со своего места в гостиной я мог ясно это видеть, но я отошел и начал смешивать мартини, и я все еще смешивал мартини, когда Шерри и Дэнис появились в комнате.

— Ну, — сказала Шерри, — вот и мы.

— Это верно, — согласился я. — Все в сборе.

— Это Дэнис, — начала представлять нас Шерри.

— Дэнис, это Шерм.

— Рад познакомиться с вами, Шерм, — произнес Дэнис.

Он не был так высок, как я, и не был впечатляющих размеров, но я должен был признать, что выглядел он так, будто находился в лучшей форме. У него были короткие светлые волосы и лицо парня, который верховодит в юношеских забавах, пока не стукнет тридцать; он, несомненно, считал, что играет первую скрипку и в этой своеобразной игре. Что так и было, хотя мне и не хотелось признаваться в этом. Я поставил шейкер с мартини и пожал его руку.

— Вообще-то его имя Шерман, — пояснила Шерри, — но я зову его Шерм.

— Иногда мы бывали сердечно близки, — прокомментировал я.

— Вы поступаете очень порядочно в нашей ситуации, — сказал Дэнис.

— Цивилизованно, — ответил я. — Я цивилизованный человек, и это дает всем возможность чувствовать себя гораздо удобнее. Будете мартини?

— Спасибо. Не возражаю.

Я разлил мартини, а они сели на диван и взялись за руки. Когда я подавал мартини, он взял свой бокал в левую руку, а она свой — в правую, и это позволило их свободным рукам продолжать держаться друг за друга. Что касается меня, то я мог держать мартини в любой руке или сразу в обеих, о чем раньше и понятия не имел.

— Я полагаю, — начал я разговор, — что мы могли бы попутно решить и наше дело.

— Прошу простить, Шерм, но нам не остается ничего иного, — Дэнис посмотрел на меня мужским взглядом.

— Та-ак, — протянул я, — насколько я понимаю, вы хотите кое-что у меня отнять, а я, естественно, хочу сохранить то, что имею, и это создает проблему.

— Проблему? — переспросил он. — Я не вижу здесь какой-либо особой проблемы.

— И я не вижу, — сказала Шерри. — Вовсе никакой проблемы нет. Просто ты и я разводимся, Шерм, а ты и я женимся, Дэнис, и все.

— Как мне кажется, — поддержал ее Дэнис, — это, действительно, все.

— Как мне кажется, — возразил я, — не совсем. Я склонен вести себя цивилизованно и благопристойно, что во-первых, но я не склонен сдаваться без боя, а это уже во-вторых. Я настаиваю на равенстве возможностей в этом деле, но в то же время, чтобы это было приемлемо для вас, и поэтому я подумал о способе, при помощи которого все можно уладить дружески. Не желаете ли выслушать?

— Не знаю, — отозвался Дэнис. — Мне вообще ничего не хочется выслушивать.

— А почему? Давай послушаем, Дэнис, — попросила его Шфри.

— Никому от этого хуже не станет.

— Ладно, — он вяло согласился. — По крайней мере, это будет справедливо.

— Отлично! — подытожил я. — Вы пока посидите ручка в ручку, а я сейчас вернусь.

Пройдя через комнату к бару, я достал три маленькие бутылочки с красным портвейном и возвратился. Затем выстроил бутылочки в ряд на кофейном столике перед диваном.

— Что это? — спросила Шерри.

— Бутылочки с портвейном, — ответил я. — Я сам приготовил их сегодня утром.

— Мне все это кажется абсолютно нелепым. Для чего?

— Видите ли, они являются частью моего плана разрешить нашу проблему дружески. Одна из этих бутылочек слегка отличается от двух других. В две из них налит обычный портвейн, но в третью добавлено достаточно яду, чтобы через минуту отдать Богу душу. Мой план и заключается в том, чтобы один из нас выпил отравленный портвейн и избавил, тем самым, от хлопот двух других.

— Шерм, — заметила Шерри, — у тебя всегда было извращенное понимание юмора, и настало время сказать тебе об этом.

— Это разумный шанс для каждого из нас получить все или ничего, — возразил я. — Это цивилизованно, и… утонченно. Вполне уместно и приемлемо для трех таких цивилизованных и утонченных натур, как мы.

— Теперь, когда ты объяснил, — сказала Шерри, — я считаю, что ты прав. Это, действительно, настолько цивилизованно и утонченно, насколько это вообще может быть.

Впервые, после того как она села, Шерри высвободила руку и положила на нее подбородок. А прежде чем положить подбородок на руку, она поставила на колено локоть. Так она и сидела, уста-вясь на маленькие бутылочки с портвейном, откровенно заинтригованная перспективой для двух мирно настроенных мужчин рисковать протянуть ноги ради возможности обладать ею, в случае, если портвейн окажется «без каверзы».

— Послушайте, — словно очнулся Дэнис. — Здесь три бутылочки. Неужели вы всерьез предполагаете, что и Шерри будет участвовать в этом фантастическом предприятии?

— Это необходимо, — пояснил я, — чтобы предоставить всем сторонам равные возможности. Если мне достается отравленный портвейн, мне не достается Шерри. Если ей достается отравленный портвейн, то она не достается никому. Если мы пойдем на это, то все должно быть сделано основательно и тщательно, с учетом всех нас. С этим, я думаю, Шерри согласна.

— Я согласна, — сказала Шерри. — Вполне справедливо, чтобы я участвовала.

— Я категорически запрещаю, — запротестовал Дэнис.

— Не будь так безапелляционен, дорогой, — возразила Шерри. — Вряд ли ты здесь в состоянии запретить что-нибудь.

— Вы должны разделить эту точку зрения, Дэнис, — подтвердил я.

— Никто из нас не наделен тут правами диктовать друг другу условия. Самое большее, что вы можете — это отказаться от участия.

Шерри повернула голову и посмотрела на Дэниса широко раскрытыми глазами. Было очевидно, что подобная нерасположенность Дэниса к моей затее явилась для нее сюрпризом.

— И правда, Дэнис, — сказала она, — если ты не считаешь нужным воспользоваться простым шансом ради меня, то, разумеется, тебя никто не будет принуждать к этому.

— Дело не только в шансе, — Дэнис рассуждал здраво. — Подумайте о последствиях. Допустим, все мы берем по бутылке и проглатываем содержимое. Один из нас выпивает отраву и умирает. Можно с уверенностью сказать, что двое других из-за этого окажутся по уши в дерьме, расхлебываясь с полицией.