— Ну, понятно...
Костя повесил трубку, посидел немного. Он вспомнил эту фотографию — снимались весной еще, на бульваре. В выходной день как-то. Он стоит — высокий, с челкой черных волос, рассыпанных на лбу (жара была летняя), в гимнастерке вот в этой, в этих высоких сапогах — и держится за спинку стула. А на стуле Поля, а на коленях у нее Сережка с открытым ртом. А за спинами — по голубому морю пароход с курчавым дымом из трубы. Точно, он самый, «Лев Толстой», на котором плыл Костя недавно из командировки.
— Видали? Из-за нас перенесли даже собрание. Выходит, начальник ждет, когда мы ликвидируем банду...
Агенты помолчали и, глянув на них, Костя решил:
— Вот что, надо нам отдохнуть. Дождемся Бажанова и в гостиницу. Переночуем как следует, а завтра за дело.
Вошел в дежурку Бажанов, стряхивая с плаща мокрые капли воды. Лицо у него было виноватое.
— Был я у Ульки этой, — сказал, присаживаясь рядом на стул. — Белая и веселая. И молодая. Ей двадцать пять лет, а сожителю за пятьдесят далеко. Он поваром в ресторане при «Сан-Ремо» работает, по сменам. Как на работу, так у нее гость. И сейчас сидела с гостем. Проверил документы. Какой-то Гаврилов из губернского льнотреста. Вылетел как пробка, потому как пообещал я ему деготь на документ наклеить. Ну, а Ульку допросил сразу же. Был у нее Новожилов, но утром еще и ушел. Не сказал, придет ли, нет ли. Был всего с полчаса, распил бутылку вина с поваром и ушел...
Бажанов удивился, увидев обрадованное лицо агентов. Вроде бы с чего радоваться?
— Это хорошо, — подымаясь и надевая плащ на плечи, сказал Костя. — Значит, они в городе. Они где-то укрылись и могут быть завтра или на пристани или на ярмарке. Вот это нам и надо... И вы готовьтесь, — обратился он к Бажанову, — еще возьми людей. Будем брать под наблюдение пристань и гостей ярмарки. Обо всем завтра договоримся, а пока мы в гостиницу «Сан-Ремо». И вот еще что — надо немедленно узнать обо всех перевозчиках в городе: и на Волге, и на Черемухе.
6
Номер им достался в самом дальнем колене гостиницы, в темном тупике, с окном на двор, мощенный булыжником, на крыши сараек. Было горкло в номере и зябко, несмотря на теплую погоду на улице. Стояли здесь две койки, пришлось их сдвигать на середину номера так, чтобы всем троим можно было уместиться.
Сходили в ресторан при гостинице, поужинали, а вернулись и увидели сидящего посреди номера на стуле толстого человека с бобриком седых волос, в толстовке с крупными карманами на груди. Он встал, пристукнул слегка каблуками и подбородок приподнял:
— Я Хоромов, начальник волостной милиции в Шиндякове.
И первым протянул руку агентам для приветствия.
Так вот он каков — начальник милиции в Аникиных хуторах: выкатывающий грудь колесом, пытающийся быть с виду бравым служакой. А у него на хуторах прячется особо опасный, у него грабят кооперативы и церкви, убивают людей.
— Я с обидой, — заговорил первым делом Хоромов, присаживаясь снова на стул, расстегивая ворот толстовки. Похоже, что он собирался вести долгий и нудный разговор, и, о чем он будет, Костя уже догадывался. А им бы спать, вот именно сейчас ткнуться в подушку и спать, хотя бы четыре часа даже.
— На нас обида?
— Да, — проговорил Хоромов. — Как выяснил я, вы были в Хомякове, в других деревнях моей волости, а к начальнику милиции не зашли. Это непочтительно...
— Простите нас, — скидывая рубаху на подоконник, проговорил Костя. — Но у нас просто не было времени, да и дороги лежали в стороне от Шиндякова.
— Сначала следователь Перфильев мимоходом, потом сотрудники из самого губернского розыска мимоходом. У кого же нам тогда учиться, у кого набираться знаний в работе?
Ответил Македон, стягивая сапоги:
— Тут такое дело: или учить, или ловить налетчиков...
Хоромов резко повернулся к нему, и лицо его побагровело:
— При желании можно совместить это. Но, видимо, не было желания у вас, товарищи, знаться с низовыми работниками. А очень жаль. Мы тоже делаем свое дело: боремся с винокурением, с лесопорубками. Недавно вот опасных преступников, совершивших нападение на почтовую лошадь, нашли. Не так-то просто, поколесили тоже по деревням. Это у вас там — розыскные собаки, отпечатки пальцев, машины, велосипеды, телефоны... у нас только нос...
Он подергал себя за нос, и не удержался теперь Вася. Он уже лежал в кровати, высунув голову из-под одеяла. Койка от смеха заскрипела, закачалась. Хоромов покосился на Васю:
— Похоже, вы меня принимаете за балаганного клоуна. Полагаете, что я прибыл в город для участия в представлениях на ярмарке.