- Он до сих пор торгует людьми?
Рихард широко улыбнулся, отставляя пустую чашку.
- Не могу сказать наверняка. У меня другой профиль. Но поинтересуюсь у коллег.
- А что по этому поводу думаешь ты? Готов склонить голову перед мальчиком с востока?
- Я склоняю голову перед тобой.
- Это другое.
Железная леди пристально смотрела на гостя, ожидая ответа.
- Здесь пора навести порядок, - сказал Рихард. - Какое бы впечатление ни производил этот мальчик с востока, у него есть опыт в таких делах. Когда он получил место Аднана Саркиса, многие в Алжире воспротивились такому повороту событий, но Ливий всех успокоил. Кого-то - разговорами. Кого-то - ножом. Ножом мы орудовать умеем, а вот решать проблемы в культурной беседе - это искусство, которое дается разве что Рамону, да и тот слишком быстро выходит из себя. Ливия Хиббинса не просто так называли восточным королем работорговцев. Он действительно король. Мужчина, который полагается не только на силу, и знает, как важно поддерживать баланс в управляемой системе. - Он помолчал. - И баланс между темными и светлыми частями дела в нашей структуре, в частности.
- Ты не ответил на мой вопрос, Рихард.
- Я знаю свое место. Я - всего лишь винтик в большом автомобиле, пусть и один из ключевых. Но стану бесполезным, если водитель остановит машину или загонит ее в кювет. А перед водителем, который знает свое дело, склонить голову не грех и не слабость.
На губах женщины появилась едва заметная улыбка.
- Анигар тебе позвонит. - Она обвела рукой стол. - Хочешь еще чаю?
Глава 2
Офир сидел возле стойки и читал вечерний номер «Треверберг Таймс», время от времени делая глоток безалкогольного коктейля.
- Быстро ты, - сказал он подошедшему Рихарду. - Я думал, что вы с госпожой в маске будете говорить до утра.
- Я же не Законник. Это с ним она болтает часами. Ты ужинал?
- Поздновато для ужина. - Офир посмотрел на наручные часы. - Да и для посиделок в клубе поздновато. Мне давным-давно пора в кровать.
Рихард опустился на высокий табурет, обтянутый белой кожей.
- После выхода из тюрьмы ты начал ложиться чуть ли не засветло.
- После выхода из тюрьмы, - отозвался друг, подражая его тону, - у меня столько дел, что хватило бы на целую армию. Клиенты стоят в очередь за проектами, завывая на все голоса и убеждая в том, что их ресторан я должен открыть первым. Предлагают астрономические суммы денег. Но, увы, на эти деньги дополнительные десять часов в сутках не купить. - Он понизил голос. - И я еще не упомянул о других делах.
- Ты про невесту?
Офир одарил собеседника взглядом, которого обычно удостаиваются тупые дети. Пять лет, проведенные за решеткой, его почти не изменили. Чуть отросшие светлые волосы по-прежнему были ухоженными. Белоснежный костюм - по-прежнему дорогим и тщательно отглаженным. Начищенные до блеска ботинки, руки с идеальным маникюром. Словом, за наркоторговца парня никто бы не принял. Возможно, на это - в том числе - и ставил Рамон, когда чуть больше пяти лет назад защищал его в суде. И в каком-то смысле преуспел: срок клиенту сократили вдвое.
Их коллеги шутили, что криминальные истории придают Офиру особый шарм и делают отличную рекламу. Мистер Донован, если не самый известный ресторатор Треверберга, то уверенно идущий к тому, чтобы стать таковым, чуть ли не отбивался от потенциальных заказчиков. Рихард не мог взять в толк, как это связано с тюрьмой, но факты говорили сами за себя.
- Нет. Про наш второй бизнес, в котором полным проблем. Приструнил бы ты ребят, что ли. Еще немного - и канавы Ночного квартала наполнятся трупами.
- Тебя не было здесь пять лет, расстановка сил изменилась. Все не так просто. Иначе Законник давным-давно бы со всем разобрался.
- Законник, - хмыкнул Офир, допивая коктейль. - Решатель проблем первого эшелона. Если бы в зале суда можно было орудовать ножом, он бы и там наводил порядок таким же макаром. Знаешь, что мне вчера заявил сучонок Герман? «Не больно-то усердствуй, это моя территория, если хочешь толкать тут дурь, то я хочу проценты». Щенку и двадцати нет, а он уже пытается наводить порядки.