— Найди шкурки, Волохин. А нет — пеняй на себя…
Что касается первого секретаря райкома партии, то он упрекнул Волохина уже в том, что такая кража вообще произошла. Волохин принял и этот упрек, притом из принципиальных, а не из каких-либо иных соображений. Существует очень удобное для органов внутренних дел мнение, будто милиция не может отвечать за прирост регистрируемых преступлений, что, напротив, это лишь свидетельство активизации ее работы, а с другой стороны — нежелание повышать в отчетах процент преступности якобы создает предпосылки для укрывательства преступлений. Характерно, что это мнение отстаивают не практические работники, которые понимают, что сама постановка такого вопроса бессмысленна, — а ученые-юристы, непосредственно за уровень преступности не отвечающие. Дискуссия по этому вопросу зашла столь далеко, что один из участников, заведующий сектором НИИ, доктор юридических наук, выступая в специальном журнале, сказал буквально следующее: «Нельзя на уголовный розыск возлагать ответственность за все, что происходит в сфере преступности». В каком бы контексте ни прозвучала данная фраза, невольно возникает вопрос: а на кого же ее возлагать, эту ответственность? На самих преступников? Они, конечно, с радостью восприняли бы подобное предложение, но для чего тогда и существует уголовный розыск? И как в таком случае расценивать результаты профилактической службы? Неужели лишь по количеству прочитанных лекций и бесед с населением?
Нет, рассматривать свою работу с этой удобной позиции начальнику райотдела никто не позволит. В свете изложенных соображений Волохин и принял как должное упрек секретаря райкома.
Конечно, кража на пушной базе и сама по себе, вне всяких других обстоятельств, выглядела в масштабе района серьезным происшествием. Но поскольку местные совпарторганы придали ей значение, далеко превосходящее, по мнению Волохина, само происшествие, кражей особо заинтересовалось окружное управление внутренних дел, а затем и УВД области.
Уже на третий день из окружного центра приехали два юных лейтенанта с ромбами высшей школы МВД и представились как старший следователь и старший инспектор ОУР УВД. Ни больше ни меньше. Целью их прибытия, как снисходительно пояснил Волохину следователь, является контроль за действиями райотдела по раскрытию кражи мехов и практическая помощь в этом направлении. Инспектор же добавил, что имеет задание повлиять и на оперативную обстановку района в целом. Каким образом он собирается это осуществить, инспектор уголовного розыска, как истинный представитель своей службы, умолчал.
Оба лейтенанта, хоть и не имели, по-видимому, большого опыта, были отнюдь не глупы. Ироническое же отношение к ним Волохина, обусловливалось рядом обстоятельств.
Во-первых, окружное управление, созданное всего лишь несколько месяцев назад даже и не на базе окружного отдела (последний был переименован в ГРОВД), а в виде некоей надстройки, само еще организационно не утвердилось, имея крайне ограниченные штаты, укомплектованные к тому же малоопытными кадрами, вроде приехавших лейтенантов.
Во-вторых, управление только еще, кажется, нащупывало точки, к которым нужно было, не разбрасываясь, приложить силы, с тем, чтобы действительно иметь возможность влиять на оперативную обстановку огромной территории автономного округа. Те пять или шесть комплексных проверок, которые новое управление, едва появившись на свет, провело в городах и районах округа, обошли Волохина стороной; его отношения с окружным центром до сих пор состояли лишь в отправке различного рода сведений и отчетов да в разговорах по телефону с начальником управления майором Картаевым. Если учесть к тому же, что наиболее важные отчеты, а также дела, подлежащие регистрации в информационном центре, по-прежнему направлялись из райотдела непосредственно в область, то легко можно понять отношение Волохина к приехавшим лейтенантам. Их приезд являлся, по-видимому, одним из таких прощупываний, и, быть может, несколько вызывающее поведение лейтенантов при первом знакомстве как раз и объяснялось их неуверенностью, примут ли их здесь, в РОВД, за полномочных представителей вышестоящего органа.
В-третьих, что самое главное, Волохин, как всякий молодой начальник, хотел сам, без постороннего вмешательства, справиться с делом, которое ему поручили, тем более, что ничего чрезвычайного, как он полагал, в сущности, не произошло. Если бы он допустил в своей деятельности какой-либо стратегический просчет, если бы в чем-то прямо как начальник был виноват, — можно было бы понять беспокойство сверху; но в данном случае вмешательство расценивалось Волохиным как мелочная опека.